Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Конан, я дарю тебе жизнь, - произнес Тзота с ядовитой усмешкой

Колдун, я дарю тебе смерть! - прохрипел киммериец.

Причины, побудившие меня ознакомиться с творчеством Говарда:

Замысловаты коридоры жанров, поджанров, различных ответвлений оных... Однако, всё имеет начало. И не нужно быть гением, чтобы после некоторых расследований понять: обширный поджанр фэнтези, именуемый героикой, зародился в Америке 30-х годов, благодаря стараниям некого Говарда. Слышали такую фамилию? Ну, Вы-то слышали, ибо какой фантлабовец не интересовался историей любимого литературного направления. А вот большинство обывателей и слыхом не слыхивали об этом писателе. Зато о Конане слышали если не все, то, по крайней мере, многие. Фильмы, комиксы, ролевые игры - где только не встречался могучий варвар-киммериец. И, как ни печально, за всем этим многообразием последователей, подражателей и просто нахальных эксплуататоров образа затерялся непосредственный создатель, родоначальник, не только Конана, но и жанра героики. Я по натуре любопытен, склонен к литературной археологии, так что Говард вызвал у меня глубочайший интерес; его творчество предстало в моём сознание в виде этакой жемчужины, на которую наглые пройдохи-американцы понавешали кучу мешуры, в надежде зашибить деньгу на образе, созданном покойным техасцом. Не то чтобы Говард разочаровал меня... Скорее, это я возлагал на творчество писателя чересчур завышенные ожидания... Однако, обо всём по порядку; не будем забегать вперёд.

Мнение меня, прочитавшего ровно половину цикла о киммерийце:

Итак, «Конан-варвар». Обложка изучена вплоть до мельчайшей детали, страница номер один перевёрнута...

Сборник открывает собою самое первое творение Говарда о Конане - «Феникс на мече». Надо сказать, рассказик вышел знатным. В малый объём автор постарался вместить максимум экшена, так что читателю скучать не приходится. Попутно мы знакомимся с героем, которому, собственно, и предстоит скрашивать наш досуг в ближайшие неделю-две. Конан сразу же поражает своей неприкрытой брутальностью, своей варварскостью, так тщательно прописанной Говардом. Читатели знакомятся лишь с первым рассказом о могучем варваре-киммерийце; постоянные описания могучей мышцы Конана и его молниеносной реакции ещё не успели приесться.

Но, к сожалению, очень быстро описания кровавых схваток, из которых Конан неизменно выходит победителем, довольно быстро начинают надоедать. Душа просит смысла, глаз пытается увидеть какой-либо скрытый подтекст. И тут-то, при детальном вчитывание в какую-нибудь очередную историю о том, как Конан попёрся в заброшенный город за сокровищами, изрубил в капусту пару вурдалаков, спас девушку и ушёл, предварительно наполнив карманы золотом погибших цивилизаций, тут-то до тебя и доходит, что нету, не нету здесь ну решительно никакого скрытого смысла, есть только могучий, почти что бессмертный Конан и его приключения.

Поначалу это открытие ошарашивает, появляется упорное желания написать на книгу ругательный отзыв, поставив на рассказы клеймо дешёвки, а автора обозвать бездарным марателем бумаги... Но, как ни странно, сии бурные эмоции довольно быстро сходят на нет, и по прочтении очередного рассказа Вам думается, что всё не так уж и плохо.

И действительно, всё не так уж и плохо, просто нужно уяснить: Говард не творец, Говард - ремесленник. Очень хороший, опытный, умеющий найти лазейку к сердцу читателя... И всё же не Писатель, а ремесленник. Всего лишь умелец, одарённый немалыми способностями. Поэтому-то большинство рассказов о Конане и стоит воспринимать скорее как чтиво, нежели как Книги.

Однако, из каждого правила есть исключения. Взять, к примеру, рассказ «Королева чёрного побережья», или, скажем, «Башню слона». Первому произведению я поставил девятку, второму - восьмёрку и считаю, что вышеназванные повести совершенно законно заслуживают эти высокие оценки. Ибо и в «Башне...» и в «Королеве...» Конан - не просто гора мышц, способная лишь пить и драться, но и человек, просто человек, думающий и переживающий, как и мы с Вами. Кроме того, в обоих рассказах есть закрученная интрига, есть интересные мысли, которые Говард вкладывает в уста Киммерийца и над которыми хочется подумать. Оба рассказа, кстати, рекомендую к прочтению.

Впрочем, не предвзятому читателю и остальные рассказы о Конане должны прийтись по душе. Они, рассказы, в чём-то очень напоминают Бондиану, да и Конан весьма похож на Джеймса Бонда. У него даже в каждом рассказе есть девушка, которую он спасает. Девушка, по закону жанра, изначально холодная и неприступная, в конце повествования с готовностью, пардон, отдаётся варвару. Конан, надо сказать, ничего супротив последнего не имеет. Тут надо бы заметить, что не смотря на обилие красоток, гибкий стан коих Конан всегда оценивает по достоинству, серии произведений о Киммерийце удалось избежать пошлости.

Мнение того же самого меня, уже прочитавшего весь цикл о Конане-варваре:

Ну что я Вам могу сказать, друзья мои. В первую очередь я бы посоветовал всем и каждому, берущемуся за Конана - не утруждать себя чтением того, простите, вна (за редким исключением, описанным выше), которое Говард с воистину конвейерной быстротой выдавал вплоть до романа «Час дракона». Я честно не знаю, почему общее качество рассказов, выходящих из-под пера Говарда так резко возросло: возможно деньжат у писаки поприбавилось, и исчезла необходимость строчить пусть и халтуру, но за минимальные сроки, а может быть просто писательское мастерство автора отточилось - не знаю, да и не читательская это забота - выяснять обстоятельства появления писательской музы. В любом случае, Говард стал писать заметно лучше, и это good.

Мне посчастливилось начать читать Конаниаду (а может - Конанаду?) с крупной литературной формы. Помню, решил тогда, что Говард весьма неплох и если бы не смазанный конец, роман получился бы и вовсе отменным. Сейчас, спустя почти что месяц, я выявил у «Часа дракона» ещё один большой жирный плюс. А именно - атмосфера. Когда читал книгу, это как-то даже не замечалось, воспринималось, как нечто само собой разумевшееся. А по прошествии недели я уже стал скучать по по терпкому духу свежепросмолённых досок, по грому сталкивающихся армий, по пленяющему аромату цветков чёрного лотоса...

Одним словом, начиная с «Часа дракона» в историях Конане появилось то, чего им так не доставало раньше; в них появилась, простите за сентиментальность, душа, аура, отличающая очередную пустышку от книг, по меньшей мере, достойных прочтения. И с появлением этой самой атмосферы новыми красками заиграл образ главного героя. Конан словно ожил, превратился из недвижной статуэтки в живого человека. Нет, сила и ловкость остались при варваре; как выяснилось, они не являются помехой в создание яркого образа. Скорее, просто Говард силой свое пера вдохнул жизнь в Киммерийца. Я знаю, всё вышенаписанное звучит высокопарно, напыщенно и шаблонно... Но, тем не менее, всё так, как я и написал.

После «Часа дракона» идёт неплохой, но всё же не заслуживающий особого внимания рассказ «И родится ведьма». Однако, он интересен тем, что Конан в этом опусе впервые оказывается беспомощным пред ликом Случая. Далее идут «Сокровища Гвалура». Тут, к сожалению, Говард скатывается по уровню к планке первых рассказов. Я уж было решил поставить крест на надежде возрождения Конана таким, каким он был в «Часе дракона»... Но не тут-то было.

Перед своей трагической смертью Говард выдал целую плеяду замечательных рассказов. «Чёрный чужак», «За чёрной рекой», «Гвозди с красными шляпками«! Фантастика, просто фантастика. К слову, отдельные сюжетные ходы перекочевали из первых рассказов о Конане в последние. К счастью, Говард сумел использовать свои предыдущие наработки куда достойнее, чем в первый раз.

Три рассказа - три образца героики, не замутнённой примесью других жанров. «Чёрный чужак», наравне с «Королевой чёрного побережья» вобрал в себя всё лучшее, что есть в «пиратских рассказах» о Конане. «За чёрной рекой» - квинтэссенция всей темы борьбы цивилизации и варварства в творчестве техасца. «Гвозди с красными шляпками» - результат длительных раздумий Говарда о том, что сам он называл неизбежностью загнивания и развала любой цивилизации. «Цивилизация - каприз обстоятельства. Варварство - естественное состояние человека».

Несколько малозаметных, однако весьма значимых деталей, касающихся...

Мира, в котором происходят события, описываемые Говардом. Концепция вселенной, в которой геройствует несокрушимый Конан в принципе весьма любопытна, однако, довольно-таки скупо описана. Говард маленькими крохами ссужает нам информацию о тех временах, когда Хайборийцы ещё не сокрушили могучие королевства древности. Всё что мы можем сказать по этому врпросу возможно вместить в пяток строчек. Зато географию и обычаи описываемого мира времён Конана Говард рисует нам вполне подробно. Аквилония, Немедия, Зингара, Замора, Туран, Стигия. Название каждой из этих стран рождает ворох ассоциаций и воспоминаний. В рассказах есть несколько туманных намёков на то, что мир Конана – это Земля миллионы лет назад. Однако сию пасхалку я счёл чересчур завуалированной, чтобы на ней подробно останавливаться

Второстепенных героев, окружающих Конана. Здесь, конечно, пусто-пусто. В каждом рассказе есть главный злодей, являющейся, обыкновенно, волшебником, несколько малозапоминающихся лиц, используемых автором для продвижения сюжета и огромная куча, иначе и не скажешь, безымянных мешков из костей и крови, разрубаемых Киммерийцем в мгновение ока. Ну и, конечно, в каждом рассказе в наличие имеется девушка Конана-варвара.

Тех томных красавиц, ради которых (сокровища не считаются) Киммериец, обыкновенно, и расквашивает черепа всяким плохим парням, встающим ему поперёк дороги. Ну что я могу сказать по этому поводу. В том-то и дело, что ничего. Где-то выше я уже писал, что женские образы Говарда очень сильно напоминают мне девушек Джеймса Бонда. Они являются придатком главного героя, мебелью, украшающей интерьер рассказа. И, кстати, надо сказать, свои функции они выполняют на все сто. По окончанию чтения цикла имена отдельных героинь забываются, зато накрепко заседает в голове образ идеальной (с точки зрения американца) женщины, наличие которой наполняет рубилово Конана смыслом. Как пел Боярский в Советском фильме о трёх мушкетёрах: «Но что такое рыцарь без любви и что такое рыцарь без уда-а-а-а-чи...». У Конана, к счастью, есть не только второе, но и первое, правда, в сугубо Американском понимании.

Подводя итоги.

«Конан-варвар» - очень неоднородный по качеству цикл. Некоторые вещи монументальны, отдельные рассказы - халтурно-проходные. Из-за последних моё впечатление о книги было всерьёз и надолго подорвано. Подорвано настолько, что я колебался, а не поставить ли «Конану» шестёрку. Оберегая Вас от подобных граблей, привожу список рассказов, заслуживающих внимания, must read, так сказать:

-«Башня слона»

-«Королева чёрного побережья»

-«Час дракона» (роман)

-«Чёрный чужак»

-«За чёрной рекой»

-«Гвозди с красными шляпками».

Оценка: 7

Конан-киммериец - абсолютная и неоспоримая легенда мирового фэнтези, фигура, имя которой известно всем и каждому, символ целой эпохи, целого жанра. Он породил огромное количество подражаний, стал культом всех «беженцев от мира сего», каждый мечтал нацепить на себя его шкуру... И вы ещё будете спрашивать меня, почему я решил обратится к истории Конана? Я не мог, просто не мог обойти вниманием эти рассказы, тем паче некоторые из них уже были прочитаны в 2001 году.

Итак, Конан. Наверное, это квинтэссенция того Героя, который хотел выписать Говард в течении своей жизни. Был, конечно, не менее притягательный Соломон Кейн - но он всё-таки слишком суров, прямолинеен и, как ни странно, героичен, чтобы отобразить любовь автора к жизни. А тут Конан. С одной стороны, вышедший из тёмных долин Киммерии варвар невероятно силён, у него прекрасно разработан почти животный инстинкт выживания, а уж о выносливости и говорить нечего. Но в тоже время Конан - вовсе не суровый, шкафоподобный гигант, коим он предстал в облике Шварценеггера в фильме Милиуса. Нет, Конан Говарда предельно ироничен, циничен, и в начале своей карьеры, как говориться, мать родную мог зарезать. Всё это так. Но Конан - очень живой и подвижный персонаж. Вор - значит, вор, но желающий не столько богатства, сколько авантюры. Тоже самое - когда Конан примерил шляпу капитана пиратского корабля и козацкую саблюку. Притом далеко не всегда в этом случае варвар боролся для наживы - бывало, он бился за дело, которое считал правым. Итог жизни этого персонажа - трон обширного королевства Аквилония. Конан оказался по настоящему блестящим правителем, потому что помимо колоссального жизненного опыта он ещё имеет чувство ответственности за других людей, которые находятся под его началом. Да, вот такой вот товарищ - Конан из Киммерии, разносторонний и многообразный.

Для этого героя, возвышающегося среди всех персонажей Говарда словно колосс, нужна была достойная оправа. Именно для этого Говард выписал контуры своего хайборийского мира более подробно, чем миры остальных своих героев. Роберт знал множество фактов из мировой истории, поэтому просто спроецировал их на созданный мир. Так и вышло, что вполне фэнтезийный Асгард, Гиперборея, Киммерия и Стигия соседствуют с рыцарской франкообразной Аквилонией, пиратской Зингарой--Испанией, по восточному загадочными Вендией и Кхитаем. И мир получился неплохим - правда, это скорее из-за того, что слишком уж примерные контуры намечены для него.

И, само собой, не все рассказы равноценны. Есть замечательные, есть так себе. В целом - одинаково средний уровень. Но! Они написаны для проходных бульварных журнальчиков, и написаны очень неплохо, с точки зрения стиля к большинству рассказов претензий мало. Конечно, главная их проблема - однообразный сюжет зачастую, но уж на это трудно что-то ответить - Говард жил своим творчеством, и ему приходилось клепать рассказы очень, очень часто.

Так что цикл о Конане - очень достойная вещь. Да, рассказы не гениальные, согласен. Но сам образ Конана-киммерийца, единственного и неповторимого, остался жить и после смерти автора, и, думаю, на этот век его ещё хватит...

Оценка: 8

Очень люблю Говарда. Как бы банально это ни звучало. Первое знакомство с Конаном (лет так в 14) было неудачным -- сборник в серии (самопальной) «Мир отражений», качество текстов сами понимаете какое (90-е же!) Зато потом, уже в начале двухтысячных, когда дошли руки до «Эриданского» 4-хтомника, читал не отрываясь. Что самое интересное -- никакая это не «фэнтези меча и магии», это помесь НФ и мистики (естественно, я имею в виду не современную НФ, а 20-х - 30-х. «Аэлита» и Берроуз тоже в каком-то смысле НФ).

Не верите? Ну так смотрите сами:

«Сотворим же колдовство, которого Земля не видела и не увидит больше миллионы лет. Я заклинаю моей кровью, моим телом, рожденным на зеленой груди Ягг, планеты, сонно плывущей в безбрежных пространствах великого Космоса…»

(и позже, в другом рассказе): «Меня швырнули в сатанинский цветок, семена которого приплыли через черный Космос с Проклятого Ягга, и они нашли плодородную почву здесь, в адских глубинах. Когда эта дьявольская лоза высасывала мою душу в тошнотворно-ласковых объятьях, я не мог вспомнить моей магии и слов... Днем и ночью пили лианы мой разум, превращая мозг в треснутый кубок».

В принципе, уже по этим отрывкам видно -- фантазия Говарда была невероятно изощренной, он любил живописать свой выдуманный мир в деталях. И танцевал от той же печки, что потом - Толкин: мир, вроде бы, наш, но при этом... чуть-чуть не такой. Вот в этом «чуть-чуть» - самый смак.

Кроме того, очевидно, что Говард не любил современную ему цивилизацию, считал её развращённой и чересчур пресыщенной. Его идеал - варвар, «дитя природы», свободный от комплексов, салонных предрассудков, этикета и пр. проявлений «мираклёвости». Что ему нужно - он просто берёт, не задумываясь.

« - Поцелуй меня, красавица!

Да как ты смеешь… - гневно начала она, но вдруг поняла, что прижата к мускулистой груди гетмана. Она сопротивлялась со всею силой, на которую было способно её молодое тело, но Конан только весело смеялся и пил мёд её уст со всей присущей ему необузданной страстью, пока руки, боровшиеся против него, не ослабли и не обвились вокруг его мощной шеи. Затем он с улыбкой посмотрел в её чистые глаза... Каждая жилка в теле девушки все еще трепетала от огня его поцелуев. Она не стала убирать руки с его шеи.

Ты считаешь себя ровней Аге? - спросила она с вызовом.

Он засмеялся и зашагал к лестнице, неся ее на руках.

Вот увидишь, - похвастал он. - Я подожгу Хаварезм, чтобы зарево освещало твой путь к моему шатру!»

С другой стороны, во многих рассказах Конан проявляет благородство - в т.ч. и по отношению к женщинам. Даже если взял их с бою (как в отрывке выше) - всё равно в ответе за них (думаю, правильно было бы сравнить его с волком-вожаком или львом. Которые тоже стояли бы за своё логово и своих подруг до последнего).

И ещё одна черта кимерийца, которой он не может не расположить к себе - его отношение к нечисти. Как там говорил Рафаэль из «Миражевских» комиксов: I don"t like all that mumbo-jumbo stuff. An" you know why? Because all that mumbo-jumbo stuff is REAL (за точность цитаты не ручаюсь, но суть вы, надеюсь, уловили).

Короче, классический олдскульный герой, вроде нортоновского Саймона Трегарта; зрелый (в большинстве рассказов ему уже под сороковник), мужественный, чтоб не сказать - «крутой» (в хорошем смысле, - не в смысле «показной» крутости). Потом уже, стараниями Спрэг де Кампа и Картера, Конан заметно «опопсел», став карикатурой на самого себя. Но чужие дописки со временем утрачивают популярность... а оригинальная сага - живет до сих пор.

З. Ы.: Кстати, любителям заглядывать за рамки могу предложить интересную задачку - поразмышлять на досуге. Как вы думаете, что (согласно словарю Мюллера) означает Aquilon?

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Правильно, - славянские страны! Так королем чего, говорите, был наш варвар?..

Оценка: нет

Конан определенно самое удачное и известное творение Говарда, однако, читателей оригинального цикла может постигнуть разочарование, особенно если они уже читали ранее Конанов написанных другими авторами.

Говард придумал героя и мир, в котором он его поселил, однако его рассказы о Конане однотипны - Конан неизменно сражается с тем или иным прохим волхебкиком, и более чем поверхностны. Какая либо интрига, кроме очередного подвига могучего варвара отсуствует, а сам Конан является практически едиственным персонажем переходящем из рассказа в рассказ, кроме него самого цикл ничто больше не связывает.

Да и сам Конан у Говарда остается абсолютно неизменен, в то время как у некоторых из продолжателей он развивается и меняется.

Короче оригинальный цикл интересен тем, что именно с него все и пошло, но в остальном он далеко не лучшее даже из того, что написано о Конане. Говард дал идею, но особым содержанием ее не наполнил.

Оценка: 7

Прочитал недавно отзыв на один из романов любимого мной Геммела,где утверждалось,что «Дренайский цикл»-это скучный цикл написанный слишком прямолинейно и полностью копирующий Роберта Горварда с его похождениями о Конане-махалово и больше ничего.Ну если этот отзыв написан «от балды»,т.е.человеком,который не читал вообще не один из романов Геммела,то и спорить не с кем.Если же человек читал Говарда и Геммела,то хочется спросить:«Вы всех писателей у кого в романах главные герои владеют мечами будете сравнивать с Конаном?«Роберт Говард является основателем как такового жанра «Меча и магии«с этим не поспоришь,но...в его произведениях в основном делается акцент на максимум приключений,максимум экшена,но всячески отсутствует хоть какая-нибудь проработка персонажей,любовной линии,интриг, в отличие от того же Геммела.У Геммела кроме прекрасных батальных сцен,отлично прописаны персонажи и главные и второстепенные,им сопереживаешь,с ними живешь в романах.Сравнение может и неправильное,но эти два автора находятся в разных «весовых«категориях и этого сравнение идет не в пользу Говарда.

В издание вошли произведения Роберта Говарда о Конане, которые были впервые изданы при жизни автора, а также рассказ «Дочь Ледяного Исполина», который, хоть и был написан Говардом, но при его жизни опубликован не был. Позже Л. С. де Камп редактировал этот рассказ.{1}
Иллюстрация на суперобложке Луиса Ройо.
Предисловие Ника Перумова.

открыть
В начале 1936 года два поклонника творчества Р. И. Говарда - литератор и издатель П. С. Миллер и химик Д. Д. Кларк - на основании уже опубликованных историй о Конане написали предполагаемую биографию великого воина и составили карту мира, где происходят описываемые события.
Миллер послал Говарду письмо, к которому приложил придуманную карту и биографию Конана. Ответное письмо Р. И. Говард написал за три месяца до своей трагической смерти.

Это эссе Говард написал в те годы, когда только приступил к созданию цикла историй о Конане. Он сочинил псевдоисторию некоего доисторического времени, которая служит фоном для всех его рассказов об этом герое. Говард вовсе не имел в виду изложить нечто, что принималось бы всерьез, как подлинно научная история. В предисловии он писал:
«Ничто в этой статье не должно восприниматься как попытка создать теорию, которая полемизирует с известными исторической науке фактами. Моя статья - всего лишь более подробное изображение фона, на котором происходит действие серии выдуманных приключений. Когда несколько лет назад я начал писать цикл повестей о Конане, я и выдумал эту „историю“ его эпохи и народов, населявших землю, чтобы моя сага приобрела некоторый налет реальности. Я задумал это так, что „факты“ и сам дух этой псевдоистории облегчат мне задачу представить себе Конана человеком из плоти и крови и таким показывать его читателю, а не малевать железобетонного героя очередного сериала. Когда я писал о нем и его приключениях, случавшихся в различных государствах той эпохи, я придерживался „фактов“ и характера выдуманной мною эры точно так же, как автор исторического романа придерживается подлинной истории. Предлагаемая читателю „история“ была моей путеводной нитью для всех приключений серии о Конане».

Легенды гласят, что самый могучий воин Хайборийской эры появился на свет прямо на поле битвы, и этим определилась вся дальнейшая его судьба. Дело вполне возможное, ибо киммерийские женщины владели оружием не хуже мужчин, и не исключено, что мать Конана, носившая его тогда под сердцем, устремилась вместе со всеми в бой, отражая нападение извечных врагов киммерийцев - злобных ванов. Но так или иначе, доподлинно известно, что все детство Конана в той или иной степени связано было с войнами, почти беспрестанно бушевавшими между киммерийскими кланами.
Унаследовав от отца, знаменитого кузнеца и ювелира, богатырскую стать, он участвовал в битвах с того самого момента, когда впервые сумел поднять меч. Ему не было и пятнадцати лет, когда объединившиеся племена киммерийцев разорили пограничный город Венариум, возведенный аквилонцами на исконно киммерийских землях. После штурма Венариума Конан жил еще некоторое время в родном краю, но затем попал в плен к гипербореям, бежал и, вместо того чтобы вернуться на родину, отправился на юг. На его пути оказался Аренджун - знаменитый заморийский Город Воров, где и началась его карьера профессионального вора и грабителя, длившаяся добрых несколько лет…

В Башне Слона Конан едва не сложил голову, но пережитое там немногому его научило. Он благополучно возвратился в Аренджун, где в угаре воровской жизни вскоре позабыл и мага Яру, и пришельца из космоса Иаг-кошу, и опасности, подстерегавшие его в Башне на каждом шагу… Однако воровской удел, столь соблазнительный поначалу, постепенно разочаровал его, да за разные проделки на него ополчились не только аренджунские и шадизарские власти, но и гораздо более могущественные в этих городах повелители - вожаки преступных сообществ. И ему пришлось искать себе новое пристанище в Коринфии, состоящей из небольших городов-государств. Но и там он оставался верен своему намерению посягать на чужую собственность…

Скакун, подаренный юным аристократом, действительно оказался резвым, ибо в конце концов занес нашего героя аж в Туран, где тот поступил на службу в армию к королю Илдизу. Уже до того владевший в совершенстве многими военными искусствами, он добавил к ним стрельбу из лука и то, что позднее названо было джигитовкой. Дел у Илдиза хватало, и за неполные два года Конан успел побывать во многих странах, даже таких экзотических, как Мероэ, Вендия, Гиркания и Кешан. Однако ссора с непосредственным начальником, как поговаривали, из-за девушки, заставила варвара дезертировать, и он вернулся в родные края. Когда его соплеменники в очередной раз совершали набег на извечных врагов - ванов, он, естественно, в стороне не остался…

Проведя в родных киммерийских горах несколько месяцев и окунувшись в подзабытую уже стихию межклановых войн, Конан возвратился в цивилизованные хайборийские королевства. Послужил он наемным мечом в Немедии, побывал в Офире. Время это оказалось бедным на приключения - в кои-то веки выдалась передышка между бесконечными войнами, казалось бы, этому можно только радоваться… Но Конан чувствовал себя, как рыба, выброшенная из воды, и в поисках острых ощущений он отправился в Аргос…

Конан закончил карьеру морского разбойника в одном из портов на побережье Куша. Направившись на юг страны, он неожиданно стал военным вождем жившего в джунглях негритянского племени. Однако жизнь в джунглях была не по душе Конану, и он направился в Мероэ, где правила королева Танаде. Варвар спас жизнь королевы и получил место начальника стражи. Королева в Мероэ заставила киммерийца покинуть город и отправиться навстречу новым приключениям.

Не сумев раздобыть сокровища Гвалура, Конан и не думал отчаиваться. Вскоре он примкнул к отряду наемников под командованием принца Амальрика из Немедии, на службе у принцессы Ясмелы, в отсутствие своего брата-короля правившей небольшим пограничным королевством Хорайя. Киммериец прославился своим буйным нравом и отчаянной храбростью и вскоре получил капитанский чин. Пока брат Ясмелы томился в офирском плену, в знойной пустыне на юге готовили нашествие на Хорайю гигантские орды кочевников под предводительством таинственного Чародея в Маске…

Сколь ни сладка была любовь принцессы Ясмелы, судьба скитальца распорядилась так, что Конану пришлось покинуть гостеприимную Хорайю. И он вновь окунулся в вихрь приключений, сколотив из безработных наемников Вольницу, долгое время тревожившую набегами границы королевств Коф, Замора и Туран. Тураном, кстати, правил уже новый король - Ездигерд, унаследовавший от старика Илдиза ненависть к Конану. Спасаясь от преследований Ездигерда, Конан подался в степи к юго-востоку от моря Вилайет и присоединился к мунганам - конным грабителям, жившим на козацкий манер…

Банда головорезов под предводительством Конана продолжала опустошать западные границы Туранской империи, пока его давний наниматель, король Илдиз, не решил примерно наказать разбойников. Войска под началом шаха Амураса заманили козаков в глубь туранской территории и уничтожили в кровавой битве у реки Ильбарс.

Преследуемый войсками давнишнего своего врага - короля Ездигерда, Конан едва унес ноги и вновь присоединился к пиратам. Однако это приключение оказалось не более чем мимолетным эпизодом в неправдоподобно яркой биографии киммерийца, он вновь пустился в странствия по суше, возглавив в конце концов дворцовую гвардию королевы Тарамис в Хауране…

Честолюбивые планы Конана потерпели крах. Горячие зуагиры готовы были отдать жизнь в борьбе за свободу, их легко можно было поднять на грабительскую вылазку, но создать из них армию завоевателей, спаянную жестокой дисциплиной, оказалось не под силу даже варвару-киммерийцу. К тому же между зуагирами и мунганами, присоединившимися к номадам после того, как их выжил-таки из родных степей Ездигерд, начались свары и стычки. В конце концов Конан почел за лучшее расстаться и с теми и с другими и в одиночку отправился в Замбулу, город на пограничье Турана…

Ускользнув от подпиленных клыков чернокожих людоедов, Конан покинул Замбулу и направился на восток. Без особых трудностей он добрался до подножия Химелианских гор, где жили грозные афгулы. Обосновавшись среди горцев, варвар сумел подружиться с их вождями и начал сколачивать из разрозненных племен единую могучую силу…

Замыслам Конана не суждено было исполниться и в Афгулистане. Вернувшись в хайборийские королевства, он присоединился к восстанию, поднятому принцем королевства Коф Альмариком против короля Страбонуса. Восставшие были разбиты и в конце концов беспощадно истреблены на краю южной пустыни…

Оставив за спиной Ксутал, Конан продолжил свой путь по южным равнинам Черных королевств. А поскольку чернокожие народы прекрасно помнили Амру-Льва (они знали Конана под этим именем), ему было нетрудно достичь берега, который он в прошлые времена разорял вместе с Белит. Там случайно оказался корабль пиратов с Барахских островов, что лежат к юго-западу от Зингары. Морские разбойники охотно приняли опытного воина в свои ряды.
Долгое время он плавал и сражался вместе с ними. Однако ему, послужившему в огромных, спаянных железной дисциплиной хайборийских армиях, барахские ватаги кажутся слишком слабыми, чтобы достичь с их помощью своей главной цели. Вдобавок в Картахе он ухитряется испортить отношения с атаманами сразу нескольких шаек и вынужден бежать посреди ночи…

Конан давно собирался порвать с пиратами и вернуться в хайборийские земли, но судьба позволила ему только сменить одну шайку на другую - он порвал с барахцами и связался с зингарскими каперами. Однако корабль его пошел на дно, и варвар вступил в Вольницу под начало некоего Заралло. Отряд этот стоял в пограничном городке Сухмет, и жизнь там была, надо сказать, невыносимо скучной…

Валерия осталась лишь эпизодом в жизни Конана, как, впрочем, и все остальные женщины, кроме той, что стала в конце концов королевой Аквилонии. Одинокий варвар какое-то время странствовал по свету, затем снова вернулся в Киммерию. Там до него дошла весть, что аквилонцы, которых ничему не научил горький урок крепости Венариум, опять расширяют свои владения к западу, вторгаясь в леса, населенные племенами пиктов, или, как их еще называли, Пустоши Пиктов. Значит, впереди снова ждало кровопролитие и много работы для таких искусных воинов, как Конан…

Потеря Конаджохары лишь подтвердила тот факт, что не все ладно в Аквилонии, крупнейшем хайборийском королевстве. Жестокость и полная бездарность короля Нумедидеса вызывали всеобщее недовольство, приведшее к серии заговоров и наконец открытому бунту, во главе которого стал Конан. Он собственными руками задушил короля Нумедидеса прямо на троне и возложил себе на голову корону, пользуясь поддержкой ведущих аквилонских политиков.
Однако жизнь короля отнюдь не состоит из одних только праздников…

Почти год минул с того дня, как в Тарантии рухнул заговор против нового аквилонского короля Но за это время созрел новый заговор, ничуть не менее опасный…

Отметив добрым вином победу над подлыми предателями и коварными колдунами, Конан со всей своей бешеной энергией занялся восстановлением разрушенного. Он сколачивал мощную армию и строил в своем королевстве дороги, он заключал союзы и налаживал торговлю с соседями. Но его Аквилония - самое цивилизованное среди хайборийских королевств - была слишком лакомым куском для алчных королей сопредельных государств, чтобы они согласились без боя уступить ее какому-то варвару…

Роберт ГОВАРД

КОРОЛЕВА ЧЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

Еще несколько месяцев Конан провел в родной Киммерии, прежде, чем снова вернуться в цивилизованные страны. Служил в армиях Немедии и Офира. Но времена были мирные. Конан бросил службу и отправился в Аргос…

1. КОНАН СТАНОВИТСЯ ПИРАТОМ

Подобно листьям, что весной хотят Дождаться осени, что выкрасит их кровью Хотела одарить его она Неугасимой, пламенной любовью.

Песнь о Белит

Копыта звенели по улице, ведущей к пристани. Люди поспешно разбегались, едва успев разглядеть всадника на вороном жеребце. На всаднике был панцирь и развивавшийся по ветру красный плащ. Позади слышался шум погони. Доскакав до причала, всадник с такой силой осадил коня, что тот сел на круп. Матросы, поднимавшие полосатый широкий парус на высокобортной пузатой галере, засмотрелись на богатыря, а здоровенный чернобородый шкипер протестующе закричал, когда всадник прямо с седла в невероятно длинном прыжке соскочил на палубу.

Кто тебе разрешил взойти на корабль?!

Отчаливай! - рявкнул незнакомец, сунув под нос шкиперу свой огромный меч, с клинка которого стекали алые капли.

Мы же плывем к кушитскому побережью! - попытался отговорить его шкипер.

Так и плыви в Куш! Отчаливай, я тебе говорю! - Богатырь бросил взгляд в конец улицы, где уже появился конный отряд, за которым бежала группа лучников.

А у тебя есть, чем заплатить за проезд? - не унимался шкипер.

Сталью заплачу! - взмахнул мечем воин. - Клянусь Кромом! Или твоя галера немедленно отплывет, или я утоплю ее в крови экипажа.

Шкипер неплохо разбирался в людях. Ему хватило одного взгляда на застывшее в гневе мрачное, покрытое шрамами лицо, чтобы без лишних слов оттолкнуть галеру багром от берега. Весла опустились, заработали гребцы. Вскоре дуновение ветра наполнило парус. Галера все быстрее и быстрее скользила по волнам океана.

На берегу всадники в ярости потрясали мечами, выкрикивая угрозы.

Пусть бесятся, - усмехнулся воин. - Следуй своим курсом, благородный шкипер.

Шкипер сошел с мостика на палубу и принялся разглядывать незнакомца. Тот стоял, опираясь на мачту и все еще сжимая в руке меч. Его могучая фигура была закована в черный чешуйчатый полупанцирь, блестящие наколенники и серо-голубоватый стальной шлем, из которого торчали отполированные бычьи рога. С могучих плеч свешивался, развеваясь на ветру пурпурный плащ, широкий пояс был украшен золотой пряжкой. Видневшиеся из-под шлема аккуратно подстриженные черные волосы контрастировали с голубыми глазами.

Коль уж нам суждено путешествовать вместе, - сказал шкипер, - то неплохо хотя бы познакомиться для начала. Меня зовут Тито, я шкипер из порта Аргос. Направляюсь в Куш, менять бусы, шелк, сахар и бронзовые мечи на слоновую кость, копру, медную руду, жемчуг и сильных черных рабов.

А я Конан из Киммерии. Прибыл в Аргос в поисках достойного меня занятия. Но сейчас королевству не грозят войны, так что я не нашел, к чему бы приложить руки.

Почему же тебя преследовали гвардейцы? - спросил Тито. - Это, конечно, не мое дело, можешь не отвечать…

Мне скрывать нечего, - перебил его Конан. - Клянусь Кромом, я немало времени прожил среди вас, цивилизованных людей, как вы себя называете, но никак не смог постичь ваших обычаев.

Прошлой ночью сотник королевской гвардии в таверне хотел отобрать девчонку у моего приятеля, который, естественно, заколол гвардейца. Но, видимо, ваши законы охраняют наглецов. Парню пришлось бежать. А поскольку меня видели рядом с ним, то потащили в суд и принялись допытываться, где мой приятель. Я ответил им, что это мой друг, и я не могу его выдать. Тут судья завопил, что меня надо бросить в подземелье за оскорбление суда и держать там до тех пор, пока я не выдам приятеля. Поняв, что они все там свихнулись, я выхватил меч, раскроил голову судье, прорубил себе дорогу из зала суда, вскочил на коня предводителя гвардейцев и помчался к порту, чтобы попасть на корабль и отправиться подальше отсюда.

Не испытываю горячей любви к судейским, - сказал Тито. - Правда, по возвращении у меня могут быть неприятности, но у меня есть все основания утверждать, что я действовал исключительно под угрозой насилия. Вложи меч в ножны, мы мирные моряки и не имеем ничего против тебя. К тому же неплохо иметь такого воина на корабле для защиты. Пойдем-ка, выпьем по кувшинчику вина.

Вот это по мне, - охотно согласился Конан и сунул меч в ножны.

Галера, на которую попал Конан, называлась «Аргус». Маленькая, прочная она ничем не отличалась от множества кораблей, курсировавших между портами Зингары и Аргоса и редко отваживавшихся выходить в открытое море. «Аргус» был широк в корме и плавно сужался к носу, высокому и изогнутому. Управлялся он с помощью огромного весла. Парусное вооружение состояло из большого грота - прочного полосатого шелка - и кливера. Люди спали прямо на палубе, прячась в непогоду под балдахинами. Экипаж состоял из двадцати гребцов, трех рулевых и шкипера.

Погода благоприятствовала «Аргусу», который мерно двигался к югу. С каждым днем становилось все жарче, над палубой пришлось натянуть тент из того же полосатого шелка. Наконец, показались берега страны Шем - бескрайние холмистые луга с виднеющимися то тут, то там крепостными башнями. Крючконосые всадники с иссиня-черными бородами патрулировали побережье, бросая на галеру недружелюбные взгляды. Шкипер и не собирался заходить в порт, так как прибыль от торговли с суровыми и подозрительными сыновьями Шема была весьма сомнительной.

Не стали моряки заходить и в устье реки Стикс, в голубом зеркале которой отражались черные громады замков Кеми. Страна эта пользовалась дурной славой. Мрачные чернокнижники творили здесь страшные заклятья в облаках жертвенного дыма, вздымавшегося с алтарей, обагренных кровью, на которых визжали женщины, обреченные на заклание. Здесь Сет, Древний Змей, дьявол для гиборейцев и бог для стигийцев, показывал свое блестящее чешуйчатое тело толпам верующих.

Шкипер Тито приказал кормчему сделать широкую дугу, чтобы быстрее пройти залив. Тем не менее, навстречу им из-за мыса выскочила змеевидная гондола, с борта которой с серо-коричневые женщины, с пышными грудями и красными цветами в волосах, зазывали мореходов, принимая самые соблазнительные и непристойные позы.

Затем галера двинулась вдоль пустынного берега. Парусник миновал границы Стигии и приближался к побережью Куш. Для Конана, рожденного в горах, все было внове: и море, и, что самое неприятное, морская болезнь. Моряки, в свою очередь, с интересом присматривались к нему - киммерийцев им встречать не доводилось. Сами они были типичными аргосскими мореходами, невысокого роста, но крепкого сложения. У них нельзя было отнять ни мужества, ни твердости, но сравниться с Конаном в выносливости, волчьей живучести, силе стальных мускулов и молниеносной реакции аргосцы, конечно, не могли. Киммериец мог без труда победить двух самых могучих из них одновременно.

Конана легко было рассмешить, но гнев его был ужасен. Ел он за троих, вино было его радостью и слабостью. Так и не привыкший к цивилизации, во многом наивный как ребенок, он отличался природным умом, ревностно охранял свои права, и, если кто-то пытался на них посягнуть, Конан превращался в разъяренного тигра. Киммериец был еще довольно молод, но закален во многих странствиях, географию которых легко можно было определить по его доспехам. Такие рогатые шлемы носили золотоволосые Эзиры из Нордхейма, панцирь и наколенники были изготовлены лучшими оружейниками Ктоха, кольчуга под панцирем была, явно, из Немедии, огромный меч - аквилонской работы, а великолепный пурпурный плащ не мог быть выткан нигде, кроме Офира.

Галера двигалась к югу. Тито принялся высматривать окруженные высокими частоколами поселения черного народа. Но им удалось обнаружить на берегу одного из заливов только дымящиеся развалины и груды черных трупов.

Хорошенькая здесь была торговля! - рассвирепел Тито, разразившись бранью. - Это поработали пираты.

А если мы с ними встретимся? - спросил Конан, положив руку на эфес.

Попробуем удрать. Война - не мое ремесло. Но если дойдет до боя, мы сумеем постоять за себя. Но не дай бог нарваться на «Тигрицу» Белит!

Кто это - Белит?

Отъявленная дьяволица, худшая из еще не повешенных. Я уверен, что это работа ее мясников. Мечтаю увидеть ее на виселице! Белит называют Королевой Черного Побережья. Это шемитка, которая командует бандой чернокожих. Она грабит корабли и отправила на дно морское немало достойных купцов.

Из-под палубы на корме Тито извлек стеганые доспехи, стальные шлемы и луки со стрелами.

Долго нам не продержаться, - проурчал он. - Но горе душе, которая отдает жизнь без боя.

На восходе вахтенные подняли сигнал тревоги. Из-за мыса выскользнула змееподобная галера. Сорок пар весел придавали ей большую скорость. У ее низких бортов основались неисчислимые голые тела чернокожих, которые дико выли и колотили копьями об овальные щиты. На мачте галеры развевался длинный пурпурный флаг.

Белит! - воскликнул побледневший Тито. - Яр! Лево на борт! К устью реки! Если успеем добраться до берега, то, возможно, спасем свои жизни.

«Аргус» помчался в сторону заросшего пальмами побережья. Тито метался между лавками, проклятиями и угрозами подгоняя гребцов.

Дайте мне лук! - приказал Конан. - Хоть я и не считаю его оружием, достойным настоящих мужчин, но в Гиркании научился неплохо владеть им, и пусть позор падет на мою голову, если я не поражу двух-трех пиратов.

Стоя на корме, Конан смотрел, как легко несется по волнам змеевидная галера. Было ясно - от погони «Аргусу» не уйти. Пиратские стрелы падали в море в двадцати шагах от купеческого корабля.

Быстрее, псы! - орал Тито, размахивая кулаками.

Бородатые гребцы стонали от напряжения, их тела покрылись каплями пота. Корпус маленькой галеры скрипел и трещал. Ветер стих, парус повис. Преследователи приближались.

Около мили отделяло «Аргус» от спасительного берега, когда его кормчий полетел за борт с торчащей из шеи стрелой. Его место занял Тито. Упершись в палубу широко расставленными ногами, Конан поднял лук. Гребцы пиратского корабля были защищены плетеными щитами, но танцевавших на узкой палубе воинов Конан видел как на ладони. На невысоком мостике стояла стройная женщина, светлая кожа которой резко выделялась на фоне эбеновых тел воинов. Конан натянул тетиву, но не в его правилах было убивать женщин, и стрела пронзила грудь стоявшего рядом с ней рослого пирата в плюмаже из перьев. Дождь стрел посыпался на палубу «Аргуса», все чаще раздавались стоны. Все рулевые погибли. Тито в одиночку правил огромным веслом, но вскоре и он закашлялся и упал на палубу с пронзенной грудью. Перепуганные матросы закричали, но Конан уже принял командование на себя.

Смелее, парни! - рычал он, спуская тетиву лука. - Беритесь за оружие и задайте перцу этим псам, прежде чем они перережут нам глотки! Да бросьте вы весла, все равно они сейчас нас догонят!

Гребцы схватились за оружие, но было уже поздно. Всего один раз успели они выстрелить из луков, прежде чем на них налетел пиратский корабль. Битва была кровавой, но короткой. Все матросы были убиты. Лишь в одном месте схватка затянулась. Там, где сражался Конан. Когда окованный железом нос пиратской галеры пропорол борт «Аргуса», киммериец отбросил лук и выхватил свой верный меч. Первый же пират был аккуратно разрублен пополам. В пылу схватки Конан перескочил через борт и очутился на палубе «Тигрицы». На него обрушился ураган копий и дубин. Но копья ломались о его панцирь, дубины обрушивались в пустоту, а огромный меч киммерийца неустанно пел песню смерти. Конана охватило боевое безумие. Гора трупов выросла у его ног, прежде чем пираты отступили, пораженные страхом. Они подняли копья, что бы метнуть их в Конана, но пронзительный крик заставил застыть руки пиратов.

Перед шеренгой черных воинов, наклоняя вниз копья, появилась Белит. Ее сверкающие глаза уставились на Конана. Восхищение стальными пальцами сжало его сердце. Белит была стройна и великолепно сложена - сильная и одновременно очень женственная. Одежду ее составляла только набедренная повязка. Алебастровое тело женщины и пышные полушария ее грудей возбудили у киммерийца страсть более сильную, чем боевое безумие. Черные, как стигийская ночь, волосы ниспадали волнами на округлые плечи Белит.

Не обращая внимания на окровавленный меч, она подошла к киммерийцу так близко, что клинок коснулся ее упругого бедра.

Кто ты? - спросила она. - Клянусь богиней Иштар, я избороздила моря от Зингары до самого крайнего юга, но нигде не встречала таких, как ты. Откуда ты, воин?

Из Аргоса, - коротко ответил Конан, не спуская глаз со стилета, торчавшего за набедренной повязкой. Делал он, впрочем, это инстинктивно. Слишком многих женщин держал он в руках, чтобы не распознать огня, пылавшего в глазах пиратки.

Ты не из гиборийских слабаков, - сказала Белит. - Ты тверд и грозен, как волк. Глаз твоих не затмили огни городов, а мышцы не размягчила жизнь среди мраморных стен!

Я Конан из Киммерии.

Для Белит Север был туманной, полумифической страной, но безошибочное чутье подсказало ей, что она нашла возлюбленного, равного которому у нее до сих пор не было.

А я Белит! - произнесла она так, как если бы сказала: «А я королева». - Взгляни на меня, Конан. Разве я не прекрасна?! О, тигр Севера, Возьми меня, и пусть раздавят мое тело твои железные объятия! Пойдем вместе на край земли и морей. Битвы, сталь и огонь сделали меня королевой Черного Побережья - так стань же моим королем!

Конан взглянул на чернокожих пиратов, ища на их лицах признаки вражды или ревности, но напрасно. Он понял, что Белит была для них чем-то вроде богини, желания которой - закон.

Я поплыву с тобой, - сказал он.

Хо! Нъяга! - приказала Белит. - Приготовьте снадобья и перевяжите раны своего господина. Всем остальным перетащить добычу на палубу, да поживее! Пора плыть дальше.

Конан сидел на корме, а старый колдун промывал многочисленные раны на его руках и ногах. Груз с «Аргуса» пираты погрузили в трюм. Трупы погибших бросили за борт на радость акулам. Убрали абордажные крючья, и «Аргус» бесшумно погрузился в красные от крови воды. А «Тигрица», подгоняемая ритмичными ударами весел, направилась на юг.

Белит взошла на корму, резким движением сбросила набедренную повязку, оставшись совершенно обнаженной, и крикнула своей дикой орде:

О, волки синих морей, смотрите на танец, брачный танец Белит, предки которой были королями Асгалуна!

И она закружилась, как смерч, как искры костра. Ее стройные белые ноги едва касались окровавленной палубы, а умирающие пираты, глядя на нее, забывали о смерти. И когда на небе появились первые звезды, со страстным криком она бросилась к ногам Конана, который горя от неутолимого желания прижал обнаженное тело Белит к своей груди…

2. ЧЕРНЫЙ ЛОТОС

Когда в Граде Мертвых сокровища блеск Она ненасытными ела глазами Вселился в меня злобной ревности бес, Как будто кто третий вдруг встал между нами.

Песнь о Белит

Без устали кружила «Тигрица» по морям, и дрожали от страха черные деревни. Гремели по ночам тамтамы, передавая весть о том, что морская дьяволица нашла себе возлюбленного, который в гневе страшнее раненого льва. А уцелевшие в битвах мореходы страшными словами проклинали Белит и белого воина с жестокими голубыми глазами. И вот однажды «Тигрица» бросила якорь у устья широкой реки, окруженной мрачными таинственными джунглями.

Это река Заркхеба, что означает «смерть», - сказала Белит. - Ее воды ядовиты. Смотри, как темны волны. Однажды галера, которую мы преследовали, спасаясь от погони, поднялась вверх по реке. Я приказала бросить якорь. Через много дней течение вынесло корабль, весь покрытый засохшей кровью. На нем был лишь один живой человек, да и тот вскоре умер. Мы ничего не могли добиться от него, кроме безумного бормотания. Груз никто не трогал, но экипаж бесследно исчез. Любимый, я слыхала, что в верховьях реки стоит город. В нас с тобой нет страха, мы должны найти и ограбить его.

Конан согласился, он всегда соглашался с ее предложениями. Белит была мозгом, он - мышцами. Куда плыть, с кем сражаться - это его не интересовало. Главное - драться.

Экипаж «Тигрицы» сильно поредел после битв и состоял теперь из восьмидесяти копьеносцев, но Белит не хотела терять время для набора новых. Ее звало новое приключение. «Тигрица» вошла в устье реки, преодолевая сильное течение. Сколько они не плыли, им ни разу не пришлось увидеть животное или птицу, которые пожелали бы напиться из реки Смерти. Из джунглей порой доносились ужасные нечеловеческие вопли. Белит сказала, что это кричат обезьяны, в которых переселились души закоренелых грешников, но Конан ей не поверил. В Гиркании он видел этих животных с грустными глазами, едва ли они были способны издавать вопли, исполненные такой неистовой злобы.

Кровавым диском поднялась луна. В ее лучах засветились холодным светом весла, плюмажи воинов, бриллианты в черных локонах Белит, лежащей на шкуре леопарда. Опершись на локоть, она любовалась Конаном. Глаза ее пылали.

Мы плывем в страну кошмаров и смерти, - сказала она. - Ты не боишься, Конан?

Киммериец в ответ только пожал плечами.

И я не боюсь, - продолжала она. - Слишком часто приходилось смотреть мне в пасть Смерти. А богов ты не боишься, Конан?

Я стараюсь не связываться с ними. Одни строги, другие добры. Вот Митра гиборейцев, похоже, могущественный бог, раз этот народ понастроил своих городов по всему свету. Но даже гиборейцы трепещут перед Сетом. Мне по душе Бел, покровитель воров. Он здорово мне помогал, когда я был вором в Заморе.

А у твоего народа есть свои боги? Ты никогда не взываешь к ним.

Есть. Самый могучий из них Кром. Он живет на вершине горы и взывать к нему бесполезно. Ему наплевать, жив человек или умер. Кром мрачен и безжалостен. Его дело - вдохнуть при рождении в человека душу и силу для сражений. А чего еще ждать от богов?

А веришь ли ты в миру по ту сторону смерти?

Нет. Человек в этом мире напрасно страдает, находя удовольствие только в безумии сражения. Когда он умирает, его душа направляется в серую туманную страну туч и холодных ветров, чтобы вечно скитаться там, не находя утешения.

Самая плохая жизнь привлекательней такой судьбы, - сказала Белит. - Но во что ты тогда веришь Конан?

В жизнь. В густой сок мяса, в крепкое вино, в объятия нежных рук, в безумие боя, в танец стальных клинков. Все это есть у меня, и поэтому я счастлив.

Но боги все-таки существуют. Иштар, Ашторет, Деркето… И есть жизнь после смерти. Я точно знаю это, Конан. Мое сердце слилось с твоим, моя душа - часть твоей. И если бы я умерла прежде тебя, то даже из бездны вечности поспешила бы тебе на помощь, чтобы поддержать тебя в неравном бою. Я принадлежу тебе, и никакие боги не в силах нас разлучить!

Истошный крик прервал их беседу. Конан, схватив меч, бросился на нос галеры. Черный воин висел над палубой в объятиях гигантского питона, вылезшего из реки. Конан взмахнул мечом и почти перерубил тело удава, которое было толщиной с человеческое туловище. Издыхающее чудовище, не выпуская свою жертву из пасти, начало сползать с палубы кольцо за кольцом, пока навеки не погрузились в воду и змей, и человек. Только кровавая пена выступила на поверхности реки. Конан принял вахту у погибшего, но все было спокойно, а когда утреннее солнце осветило верхушки деревьев, он заметил в чаще черные клыки башен. Конан окликнул Белит. Она тут же примчалась на его зов.

Не город, а призрак города представился их взорам. Буйные травы росли между глыбами растрескавшихся стен. Город захватили джунгли, скрывая рухнувшие колонны и руины домов под своей ядовитой зеленью.

На главной площади вздымалась мраморная пирамида, увенчанная стройной колонной, на вершине которой сидело существо, принятое Конаном за скульптуру.

Это большая птица, - предположил один из воинов.

Громадный нетопырь, - сказал второй.

Обезьяна, - заключила Белит.

Тут существо расправило крылья и улетело в джунгли.

Крылатая обезьяна, - обеспокоенно произнес Нъяга. - Какой черт занес нас сюда? Лучше было бы сразу перерезать себе глотки. Это проклятое место!

Белит посмеялась над его страхами и приказала причалить к берегу. Первой спрыгнула на сушу, за ней последовали остальные чернокожие, приготовив копья к бою. Вокруг царила тишина, зловещая, как молчание спящей змеи.

Медленно и мрачно над джунглями поднималось солнце. Белит указала рукой на тонкую круглую башню, наклонившуюся к земле. К башне вела обрамленная упавшими колоннами широкая аллея, упиравшаяся в массивный алтарь. Белит подбежала к нему…

Это храм древних богов, - сказала она. - Смотри, Конан, вот канавки для стока крови. Тысячи лет прошли, а дожди так и не смыли с них темных пятен. Стены города рассыпались, а алтарь стоит, презирая время.

Кто же были эти древние боги?

Об этом молчат даже легенды. Однако, обрати внимание на поручни по обе стороны алтаря! Жрецы часто скрывали свои сокровища под жертвенным камнем. Попробуйте сдвинуть эту плиту!

Конан и трое самых сильных воинов взялись за каменные поручни, как вдруг их остановил пронзительный крик Белит:

Змея! Здесь в траве. Конан, убей ее! А вы продолжайте свое дело!

Пока Конан искал в траве змею, четверо воинов напряглись до предела, пытаясь приподнять алтарь. Внезапно он стал вращаться, в тот же миг башня рухнула вниз, похоронив под обломками четверых воинов.

Тонкие пальцы Белит сжали руку Конана.

Змеи не было, - прошептала она. - Я почувствовала опасность и хотела уберечь тебя. Древние боги хорошо стерегут свои сокровища. Разберите завал!

Под грудой камней воины обнаружили нишу, залитую кровью погибших. Невообразимые сокровища таились в ней. Алмазы, сапфиры, изумруды, аметисты, лунные камни, опалы…

Белит с криком упала на колени и по плечи погрузила свои руки в море драгоценностей. С воплем восхищения она вытащила нанизанную на золотую цепь связку пурпурных камней, похожих на застывшие капли крови. Белит была в трансе. Ее шемитская душа находила в богатстве радость и упоение.

Забирайте драгоценности, псы! - приказала Белит воинам.

Смотри! - Конан указал рукой в сторону корабля.

С мачты галеры взлетела черная фигура и исчезла в джунглях.

Дьявольская макака похозяйничала на корабле, - пробормотал один из воинов.

Ну и что?! - завизжала Белит. - Делайте носилки из копий и плащей и грузите драгоценности! Ты куда, Конан?

Осмотрю галеру. Этот нетопырь мог ее продырявить.

Конан осмотрел «Тигрицу» и вернулся. Белит надела ожерелье из рубинов и пурпурные камни мрачно сверкали на ее обнаженной пышной груди. Громадный чернокожий воин стоял, погруженный по пояс в россыпь бриллиантов, и горстями насыпал их в трясущиеся от жадности руки товарищей. И казалось, что он стоял в огненной яме ада, держа в руках звезды.

Летающий дьявол продырявил бочки с водой, - сообщил Конан. - Мы могли бы не допустить этого, если бы поменьше восхищались дурацкими камнями! Даже на вахте вы не оставили никого, уроды! Я возьму двадцать человек и отправлюсь в джунгли на поиски воды.

Белит едва удостоила его взглядом, горящим огнем безумия, пальцы ее беспрестанно перебирали висевшее на груди ожерелье.

Хорошо, - отрешенно проговорила она. - Я перенесу добычу на галеру.

Джунгли сомкнулись за воинами, превратив золотой свет солнца в серый. С ветвей деревьев свешивались похожие на питонов лианы. Однако, заросли не были настолько густыми, как можно было ожидать. Дорога поднималась в гору. Все дальше уходили воины от реки, но не находили даже признаков ручья или родника. Внезапно киммериец остановился и беспокойно покрутил головой.

Вдалеке затихли звуки шагов отряда. Конан неожиданно услышал странный аромат. Что-то необычайно нежное коснулось его виска. Конан молниеносно обернулся. К нему тянулись огромные, черные цветы, изгибая свои гибкие стебли, раскрывая пышные бутоны. Конан отпрянул. Это был черный лотос, нектар которого нес смерть, а запах - сон, полный кошмарного бреда. Разум киммерийца помутился. Он хотел было выхватить меч, чтобы срубить коварные стебли, но руки уже не повиновались ему. Конан попытался окликнуть воинов, но из его груди вырвался только слабый стон. Стволы деревьев стали расплываться перед его глазами. Конан уже не слышал ужасных воплей, что неслись из ближайших кустов. Колени его подломились, и он бессильно упал на землю. Над его неподвижным телом в полнейшем безветрии раскачивались черные цветы.

3. КОШМАР В ДЖУНГЛЯХ

Только ли сон подарил ему гибельный лотос?

Проклят тот сон, коим жалкую жизнь он купил.

Каждой минутой бессилия смерть средь друзей наслаждалась Меч же был в ножнах и крови врага не пролил.

Песнь о Белит

Сначала был мрак пустоты, пронзаемой ледяным дуновением космического ветра. Потом появились ужасные фигуры, ежеминутно меняющие свои очертания, как будто мрак приобретал телесную форму. Подул ветер и взбесилась в смерче пирамида ревущей черноты.

И родились из нее Форма и Пространство. Тьма неожиданно расступилась, и на берегу широкой реки, пересекавшей бескрайнюю равнину, вознесся навстречу небу огромный город из зеленого камня. Над ним кружили неземные существа.

Они чем-то походили на людей, но, без сомнения, не были ими. Они являлись плодом совершенно другого эволюционного древа. Своим видом они напоминали человека не больше, чем сами люди напоминали собой обезьян. Но духовным и умственным развитием летающие существа были настолько же выше человека, насколько тот выше горилл. Когда они построили свой город, предки человека еще не выползли на берег первичного океана.

Существа были смертны, как все, состоящее из плоти и крови. Как и люди, они жили, любили и умирали, хоть срок их жизни был невообразимо долгим. А спустя миллионы лет началась Перемена. Изображение задрожало перед глазами Конана, как отражение в воде.

Над городом волнами проносились эпохи, и каждая из них несла изменения. Менялась река. Равнины превращались в болота, кишащие змеями. Но поля еще кое-где плодоносили. Постепенно леса вытеснялись влажными джунглями. Менялись и жители. Какие-то непонятные причины не позволяли им

оставить древний город. Некогда богатая и могучая страна все глубже погружалась в черное болото джунглей, в неистовом хаосе которых растворялись жители города. Страшные конвульсии сотрясали землю. Со всех сторон мрачного горизонта взметнулось к небу множество багровых столбов, изрыгавших раскаленную лаву.

Землетрясение разрушило внешние стены и самые высокие башни города, а воды реки стали черными от какого-то ядовитого вещества, вырвавшегося из недр земли. Многие из тех, кто пил эту воду, умерли, некоторые приспособились к новым условиям. Те, кто были крылатыми богами, превратились в летающих демонов. С высот, о которых человечество не могло даже мечтать, они скатились ниже, чем могли представить люди в самых кошмарных снах.

Они погибали в ужасных сражениях, пожирая друг друга. Их становилось все меньше и меньше, и, наконец, среди поросших мхами руин города осталась только одна ужасная уродливая фигура.

И тогда тут впервые появились люди. Темнокожие мужчины в кожаных доспехах, вооруженные луками и медными мечами - воины доисторической Стигии. Их было около полусотни, истощенных, грязных, покрытых множеством ран. Более сильное племя разгромило стигийцев и загнало остатки войска в джунгли, где они заблудились как в лабиринте.

Выбившись из сил, они легли среди руин и погрузились в сон, окруженные кроваво-красными цветами, распускающимися один раз в столетие. А когда взошла луна, ужасный, красноглазый монстр выполз из мрака, приблизился к спящим и совершил над каждым страшное, невообразимое действие. И когда наступил рассвет, среди руин не осталось ни одного человека: мохнатое крылатое чудовище сидело в окружении пятидесяти крапчатых гиен, которые выли, подняв морды к небу, оплакивая свои погибшие души.

Затем изображения замелькали с невообразимой быстротой. Черные воины плывут вверх по реке на длинных лодках, украшенных оскаленными черепами. Вот они крадутся среди деревьев, сжимая в руках копья. А вот они уже бегут в ужасе, спасаясь от красноглазых чудовищ с омерзительными клыками, с которых капала слюна. Вопли умирающих разрывали ночную тишину, во тьме пылали глаза вампира. И началось страшное кровавое пиршество.

Картина сменилась. В отличии от предыдущих, она была четкой.

На палубе змеевидной галеры в окружении черных воинов стоял светлокожий гигант в панцире и рогатом шлеме. Только сейчас, когда Конан узнал самого себя на борту «Тигрицы», он понял, что спит, но проснуться не мог.

Затем он увидел поляну в джунглях, а на ней ожидающих его Нгоро и девятнадцать воинов, вооруженных копьями. И тут кошмар ринулся на них с неба. Обезумевшие воины, бросив копья, бросились через джунгли, ничего не видя перед собой. А над ними распростер крылья гигантский вампир.

Конан снова попытался проснуться. Он увидел свое тело, распростертое под навесом из черных цветов, почувствовал, что к нему подкрадывается страшный монстр.

Невероятным усилием воли он разорвал сонные путы и, шатаясь, поднялся на ноги. Совсем рядом в мягкой земле Конан увидел след, как будто, зверь готовился выскочить и уже выставил одну лапу. Судя по очертаниям, это был след невероятно большей гиены.

Конан окликнул Нгоро. Голос киммерийца прозвучал до смешного слабо и глухо. Солнце не проникало сквозь густые кроны, но инстинкт подсказывал ему, что день подходит к концу. Конан ужаснулся, поняв, как долго он был без сознания, и двинулся по следу отряда. Вскоре он достиг знакомой поляны и дрожь пробежала по его спине. Это была поляна из его сна. По поляне были разбросаны щиты и копья. Цепочки следов вывели Конана к голой скале, которая резко обрывалась, заканчиваясь пропастью глубиной в сорок футов. Какое-то существо жалось к краю обрыва.

Сперва Конану показалось, что это горилла, но присмотревшись, он разглядел стоящего на четвереньках черного гиганта, испускавшего пену изо рта. Лишь когда человек ринулся на Конана с рыдающим воем, киммериец узнал в нем Нгоро. Он не обращал внимания на крик Конана, глаза его были вытаращены, лицо казалось человекоподобной маской. С дрожью ужаса, который безумец всегда вызывает у здорового человека, Конан пронзил мечом грудь Нгоро. Уклонившись от скрюченных пальцев падающего гиганта, Конан приблизился к краю пропасти.

С минуту он смотрел вниз, где на острых обломках скал лежали разбившиеся пираты. Тучи огромных черных мух грозна жужжали над залитыми кровью камнями, муравьи уже начали пожирать трупы, а на окрестных деревьях расположились стервятники.

Конан повернулся и побежал назад, продираясь сквозь заросли и перепрыгивая через стволы упавших деревьев. В руке он судорожно сжимал меч и его смуглое лицо сейчас было необыкновенно белым.

Ничто не нарушало царившей в джунглях тишины. Солнце уже скрылось. В полутьме, где скрывалась смерть, Конан казался летящей молнией из пурпура и стали. Наконец, он выбежал на покрытый туманом берег реки. Он увидел прижавшуюся к берегу «Тигрицу». Тут и там между камнями багровели свежие пятна. И здесь царила смерть. От леса до самой реки между выщербленными колоннами и на потрескавшихся плитах - повсюду лежали изуродованные, разорванные на части, полусъеденные человеческие останки.

Силы оставили Конана. Медленно побрел он к галерее. На ее мачте что-то висело, поблескивая в слабом свете, точно слоновая кость. Онемев, смотрел Конан в мертвое лицо Королевы Черного Побережья. Стройную длинную шею Белит сдавил шнур из пурпурных драгоценных камней, которые в серых сумерках казались застывшими каплями крови.

Черные тени его окружили, Зубы оскалили черные пасти И как вода, лилась кровь.

Но поднялась из мрачной бездны Та, чья любовь сильнее смерти Что б прилететь на его зов.

Песнь о Белит

Джунгли черными руками сжимали руины города. Луна еще не взошла. Звезды, как пылинки янтаря, блестели на небе, которое, казалось, застыло в ужасе перед царством смерти. На ступенях пирамиды среди рухнувших колонн сидел, словно железная статуя, Конан из Киммерии, опершись подбородком на могучие кулаки. Из темноты доносились звуки крадущихся шагов, блестели красные глаза. А вокруг лежали мертвецы…

На палубе «Тигрицы», закутанная в алый плащ Конана вечным сном спала Белит. Спала, как настоящая королева, посреди рассыпных драгоценностей, шелка, златотканых одежд, слитков серебра и золотых монет - все, что осталось от зловещего клада из проклятого города, который Конан с проклятием швырнул в воды Заркхебы.

Он сидел на ступенях пирамиды, поджидая невидимых врагов. Черная ярость изгнала без остатка страх из его сердца. Он уже не сомневался в том, что сны его были вещими. Отряд Нгоро, ослепленный ужасом, сорвались в пропасть. Сам Нгоро, спасся от гибели, но не от безумия. Тогда же, или чуть раньше, были уничтожены и все остальные пираты.

Конан не недоумевал, зачем его пощадили? Разве только хозяин джунглей намеревался подольше помучить его страхом и пытками. Похоже было на то. Доказательство - петля на шее Белит. Неизвестный враг стремился довести его душевные муки до предела, сначала показав судьбу его товарищей. От этой мысли глаза Конана запылали ледяным огнем.

Поднялась луна. Ее лучи высекли искры из рогатого шлема киммерийца. Не было слышно ни звука. Джунгли затаили дыхание, а воздух сгустился от напряжения. Ступени пирамиды были обращены к джунглям. Конан сжимал в руках шемитский лук, положив рядом колчан, набитый стрелами.

Что-то шевельнулось в темноте и в лунном свете Конан увидел очертания звериных голов. Они выскочили из мрака, огромные и гибкие, прижимающиеся к земле - двадцать громадных, пятнистых гиен.

«Двадцать? - подумал Конан. - Значит копья пиратов все-таки успели собрать свою жатву!»

Он до отказа натянул тетиву, она застонала, освобождаясь, и огненноглазая тварь, высоко подпрыгнув, рухнула на землю. Остальные без колебаний устремились к пирамиде, хотя смертельным дождем навстречу им летели стрелы, посылаемые стальной рукой киммерийца, силу которого удесятерила ненависть, раскаленная, как огонь Ада. Конан ни разу не промахнулся в боевом безумии. Воздух был наполнен свистящей смертью. Меньше половины тварей добрались до ступеней…

Глядя в их горящие глаза, Конан понял, что имеет дело не с животными. Они выделяли ауру зла, такую же ощутимую, как и испарения от покрытого трупами болота. Он даже не мог предположить, какое дьявольское колдовство вызвало их к жизни, но твердо знал, что столкнулся с магией более черной и могущественной, чем магия Колодца Скелоса.

Конан вскочил и послал последнюю стрелу в мохнатое тело, метнувшееся к его горлу и сатанинская бестия, скорчившись в прыжке, рухнула, простреленная навылет. И тут налетел остаток своры. Молниеносные удары меча рассекли пополам трех тварей, но три оставшихся свалили киммерийца с ног. Он успел размозжить череп одной из них рукоятью, а затем отбросив меч, схватил за глотки последних двух, кусающих и рвущих его тело. Только панцирь спас киммерийца от верной смерти. Он чуть не задохнулся от мерзкой вони, испускаемой бестиями, глаза его заливал пот. В следующее мгновение рука Конана разорвала горло одного оборотня, а другая, промахнувшись, раздавила лапу другого. Короткий, до ужаса человеческий стон вырвался из пасти искалеченной твари. Пораженный этим, Конан ослабил хватку.

Гиена с разорванной глоткой, брызгая кровью, вдруг кинулась на воина в последней дикой судороге и сомкнула клыки на его шее. Но прежде чем Конан почувствовал боль, она упала замертво. Другая же, прыгая на трех лапах, вцепилась киммерийцу в живот, да так, что прокусила пару пластин. Конан огромным усилием поднял над собой большое извивающееся тело и на мгновение застыл. Смрад, вырывающийся из пасти гиены, вызвал у него приступ тошноты, клыки щелкали у самой шеи. Рывок - и со страшной силой он швырнул бестию на каменные плиты.

Конан переводил дыхание, шатаясь на широко расставленных ногах, когда раздались громкие хлопки перепончатых крыльев. Он схватил меч, смахнул с глаз кровь и поднял его обеими руками над головой, приготовился к нападению сверху.

Но удар был нанесен с другой стороны. Внезапно пирамида содрогнулась под его ногами. Одновременно он заметил, как высокая колонна, зашатавшись как ветка на ветру, стала наклоняться в его сторону. Времени для раздумий не было. Конан одним прыжком преодолел половину расстояния до основания пирамиды, ступени которой ходили ходуном. В следующем отчаянном прыжке он достиг земли. В тот же миг пирамида с грохотом развалилась, а колонна рухнула градом мраморных глыб…

Конан пришел в себя и принялся отбрасывать обломки, под которыми был погребен. Его ноги были придавлены к земле огромной глыбой, и Конан не был уверен, целы ли они. Какой-то из обломков сбил с него шлем. Волосы его слиплись от крови. Она сочилась так же из многочисленных ран на шее и из рук. Опираясь на локти, Конан попытался освободиться.

Темный силуэт мелькнул на фоне звезд и опустился на траву неподалеку. Повернув голову, Конан увидел крылатого демона, успел рассмотреть человекообразную фигуру на кривых коротких ногах, вытянутые вперед черные волосатые лапы с длинными когтями, бесформенную голову лицо, на котором выделялись лишь пара кроваво-красных глаз. В этом существе дико сочетались одновременно сверхчеловеческое и примитивно-животное. Мгновение спустя, демон бросился на Конана.

Киммериец попытался схватить меч, но не смог дотянуться до него. С силой, приумноженной отчаянием, он схватил придавившую его глыбу и попытался сбросить ее. Жилы вздулись на его лбу, мышцы, казалось, вот-вот разорвутся. Глыба шевельнулась и начала понемногу поддаваться. Конан понял, что прежде чем ему удастся освободиться, черные когти вампира принесут ему смерть. Тем не менее воин продолжал бороться.

Крылатый дьявол черной тенью склонился над поверженным, но не сломленным воином, и уже приготовился сжать острые когти на его шее, как вдруг ему наперерез молнией метнулся светлый силуэт и заслонил жертву.

Пораженный Конан узнал бы эту упругую алебастровую фигуру из тысячи других. Это была Она, дрожащая от любви и ярости, опасная, как раненая пантера. Ее гибкое тело слоновой костью поблескивало в свете луны, пышная грудь высоко вздымалась. Издав крик, похожий на удар клинка о клинок, она изо всех сил оттолкнула крылатое чудовище.

Белит! - вскричал Конан.

Она бросила на него быстрый взгляд, в котором горело пламя беспредельной любви, горячее как раскаленная лава, и исчезла. Перед Конаном остался только вампир, который, подняв лапы, будто защищаясь от атаки, в страхе отступал.

Конан знал, что Белит на самом деле спит вечным сном на палубе «Тигрицы». И тут он вспомнил ее страстные слова: «Если бы я даже была мертва, а тебе пришлось бы сражаться за свою жизнь, я и из бездны поспешу к тебе на помощь»…

Киммериец вскочил и с ужасным воплем, опрокинул глыбу и схватил меч. Враги бросились друг на друга. Конан нанес такой страшный удар, что сила инерции свистящей стали заставила его сделать полуоборот. Клинок погрузился в тело вампира чуть повыше бедер и рассек его на две части.

Конан стоял с окровавленным мечом в руке и смотрел на верхнюю половину ужасного врага. Красные глаза еще минуту пылали, а затем остекленели и закрылись навеки. Огромные когтистые лапы сжались в предсмертной судороге. И исчезла последняя, самая древняя раса Мира…

Конан оглянулся, ища взглядом ужасных бестий, которые были одновременно палачами и рабами крылатого демона, но не увидели ни одной. На каменных плитах лежали тела темнокожих людей с орлиными носами, пронзенные стрелами или разрубленные ударом меча. На глазах у Конана они рассыпались в прах. Почему же хозяин джунглей не пришел на помощь своим рабам, когда они сражались с Конаном? Возможно, он сам боялся ярости страшных клыков им же созданных чудовищных оборотней…

Не торопясь, Конан подошел к берегу и поднялся на борт галеры. Несколькими ударами меча он перерубил канаты и взялся за рулевое весло. «Тигрица» медленно двинулась к середине мрачной реки, где ее подхватило сильное течение. Сжимая весло, Конан не сводил хмурого взгляда с неподвижного тела, закутанного в пурпурный плащ, которое возлежало на груде богатства, достойной императрицы.

5. ПОГРЕБАЛЬНЫЙ КОСТЕР

Настал конец дороги нашей Смолк весел плеск и арфы звук И спущенный наш флаг кровавый Уж никого не ужаснет О, бирюза морей, неси в Элизий Ту, кто была для нас дороже жизни!

Песнь о Белит

Занимался рассвет. Устье реки окрасилось кровавым цветом. Конан, опершись на свой огромный меч, стоял на берегу океана и провожал взглядом «Тигрицу», отправляющуюся в свой последний рейс. Глаза его были сухими. Лазурный простор океана утратил для него свою красоту, и сердце его застыло в ожесточении.

Белит была морем. Она делала его восхитительным и чудесным. Без нее оно превратилось бы в мрачную, безлюдную пустыню, протянувшуюся от полюса до полюса. Белит принадлежала морю и теперь Конан возвращал ее туда. Больше он ничего не мог для нее сделать.

Голубое великолепие океана было сейчас для Конана более омерзительно, чем бездонные глубины смерти, в которые он желал бы сейчас погрузиться.

Никто не управлял «Тигрицей», бессильно замерли ее весла. Но чистый свежий ветер наполнил ее шелковый парус, и, как лебедь, спешащий к родному гнезду, галера помчалась в открытое море. А пламя поднималось с палубы все выше и выше к небу, заключая в свои всепоглощающие объятия закутанную в пурпурный плащ Белит.

Так ушла в Вечность Королева Черного Побережья.

Опираясь на меч, Конан молча стоял до тех пор, пока последний отблеск пламени не растворился в голубом тумане.

На его далекой северной родине лошади встречались редко. Среди безденежных варваров киммерийских племен, от которых он происходил, хороший конь мог быть только у очень богатого вождя или у храброго воина, который добыл скакуна в бою. Но несмотря на свое незнание тонкостей обращения с лошадьми, Конан сумел успокоить огромную черную кобылу и вскочил в седло. Он уселся верхом, разобрал поводья и медленно двинулся по полю, которое теперь представляло собой область чернильной темноты во мраке ночи. Конан почувствовал себя лучше. В седельных сумках была провизия, а верхом на доброй лошади у него было куда больше шансов пересечь пустую и безжизненную тундру и добраться до границ Заморы.

Низкий мучительный стон достиг его слуха.

Конан дернул поводья, заставив черную кобылу остановиться, и стал подозрительно всматриваться в непроглядную тьму. Волосы его зашевелились от суеверного ужаса, вызванного жутким звуком. Затем он пожал плечами и буркнул проклятие. Это не был ночной призрак или голодный вампир пустошей; это был всего лишь крик боли. Это означало, что нашелся третий выживший в страшной битве. Раз он жив, значит, его могли и не ограбить.

Конан соскочил с лошади, обмотал поводья вокруг спиц колеса сломанной колесницы. Крик донесся слева. Там, на самом краю поля битвы выживший мог избежать зоркого глаза искателей добычи. У Конана появился шанс добраться до Заморы с пригоршней драгоценных камней в кошеле.

Киммериец принялся разыскивать того, кто издал стон. Он добрался до самого края равнины. Конан развел руками невысокие тростники, которые росли кучками на берегу медленной реки, и уставился на бледную фигуру, которая слабо шевелилась у самых его ног. Это была девушка.

Она лежала наполовину нагая, ее белое тело было покрыто ссадинами и порезами. Кровь запеклась в ее длинных черных волосах, как рубиновые бусы. Ее темные блестящие глаза смотрели невидящим взором, отражая лишь боль. Девушка стонала в беспамятстве.

Киммериец стоял, глядя вниз на девушку. Он бессознательно отметил красоту ее гибкого тела, округлость спелой юной груди. Он был озадачен. Что такая девушка, почти дитя, делала здесь, на поле битвы? Она не была похожа на крепкую, хмурую, пышнотелую лагерную девку. Ее гибкое изящное тело предполагало хорошее воспитание, может быть, даже высокое происхождение. В недоумении Конан покачал головой, разметав по плечам черную гриву. Девушка у его ног зашевелилась.

Сердце… Сердце… Таммуза… О хозяин! - тихо воскликнула она. Ее темноволосая голова моталась из стороны в сторону. Девушка говорила бессвязно, как в горячке.

Конан пожал плечами, и на миг закрыл глаза. У другого человека это можно было счесть выражением жалости. Она смертельно ранена, угрюмо подумал он и поднял меч, чтобы прикончить несчастную девчонку и освободить от страданий.

Когда лезвие нависло над нею, девушка снова забормотала, как больной ребенок. Огромный меч остановился в воздухе, и киммериец на мгновение замер, неподвижный, как бронзовая статуя.

Затем, внезапно решившись, он сунул меч обратно в ножны, наклонился и легко поднял девушку могучими руками. Она слабо сопротивлялась, ничего не видя, и стонала в полусознательном протесте.

Неся ее нежно и бережно, он захромал к скрытому тростником берегу реки и осторожно положил ее на пучок высохшего тростника. Зачерпнув пригоршнями воду, варвар умыл ее белое лицо и промыл раны так нежно, как мать обращается с ребенком.

Ее раны оказались несерьезными, всего лишь порезы, если не считать рассеченного лба. Даже эта рана, хотя она сильно кровоточила, была далеко не смертельна. Конан заворчал с облегчением и снова умыл ее лицо и лоб чистой холодной водой. Затем, устроив ее голову у себя на груди, он влил немного воды в ее полуоткрытые губы. Девушка судорожно вздохнула, закашлялась и пришла в себя. Она уставилась на него снизу вверх глазами, похожими на темные звезды, затуманенными удивлением и страхом.

Кто… что… летучие мыши!

Их уже нет, девочка, - сказал он грубовато. - Тебе нечего бояться. Ты пришла сюда из Яралета?

Да… да… но кто ты?

Конан Киммериец. Что девица вроде тебя делает на поле сражения? - спросил он.

Но она будто не слышала. Она слегка нахмурила лоб, словно в раздумьях, и беззвучно, одними губами повторила его имя.

Конан… Конан… да, именно это имя! - Она подняла изумленный взгляд на его покрытое шрамами бронзовое лицо. - Меня послали найти тебя. Как удивительно, что ты меня обнаружил!

А кто послал тебя за мной, девчонка? - подозрительно проворчал он.

Я Хилдико, бритунка, рабыня из Дома Аталиса Далековидящего, что находится в Яралете. Мой хозяин тайно послал меня пробраться среди воинов короля Йилдиза и найти некоего Конана, наемника из Киммерии, и потайным путем привести его в город и в Дом. Ты - тот, кого я искала!

Вот как? И что твоему хозяину нужно от меня?

Девушка покачала темноволосой головой.

Это мне неведомо. Но он велел сказать тебе, что он не желает вреда, и если ты придешь, то получишь много золота.

Хм, золота? - пробормотал он задумчиво, помогая ей подняться на ноги и поддерживая ее бронзовой рукой за белые плечи, так как она покачивалась от слабости.

Да. Но я не успела на поле до начала битвы. И спряталась от воинов в тростниках у реки. И вдруг - летучие мыши! Они внезапно оказались повсюду, падали с неба на людей, убивали… Один из всадников бежал от них сквозь камыши и, не видя меня, сбил под копыта лошади…

Что с этим всадником?

Мертв, - она вздрогнула. - Летучая мышь вырвала его из седла, а затем бросила его труп в реку. Я потеряла сознание, потому что лошадь в панике ударила меня…

Девушка подняла маленькую руку к ране на лбу.

Тебе повезло, что ты осталась жива, - пробурчал Конан. - Ладно, девчонка, мы отправимся в гости к этому твоему хозяину, и выясним, что ему нужно от Конана. И откуда он знает мое имя!

Ты пойдешь? - беззвучно шепнула она.

Он рассмеялся и, запрыгнув в седло черной кобылы, поднял девушку могучими руками на луку седла перед собой.

Да! Я одинок, среди врагов, в чужой стране. Моя работа окончилась вместе с гибелью армии Бакры. Почему бы мне не встретиться с человеком, который выбрал меня среди десяти тысяч воинов и сулит мне золото?

Они перебрались через реку по утонувшему в тени броду, пересекли погруженную во мрак равнину и добрались до Яралета, твердыни Манхассем Хана. Сердце Конана, которое никогда не билось с большей радостью, чем в предчувствии приключений, пело.

Странная беседа происходила в небольшой комнате с драпированными бархатом стенами, освещенной тонкими свечами. Комната принадлежала Аталису, которого одни называли философом, другие ясновидцем, а третьи плутом.

Эта таинственная личность была худощавым мужчиной среднего роста, с великолепной головой и строгими чертами истинного ученого, однако острый взгляд его напоминал скорее взгляд проницательного торговца. Он был одет в прямое платье из богатой ткани, а голова его была обрита в знак того, что он посвятил себя искусствам и наукам. Аталис негромко говорил со своим собеседником, и сторонний наблюдатель, если бы таковой нашелся, мог бы заметить в его поведении странную особенность. Беседуя, Аталис жестикулировал только левой рукой. Правая его рука лежала на бедре, неестественно вывернувшись. И время от времени его спокойное умное лицо ужасно искажалось внезапным спазмом сильной боли. В этот миг его правая нога, скрытая под длинным одеянием, судорожно дергалась.

Его собеседником был тот, кого в городе Яралет знали и чтили как принца Тхана, отпрыск древнего и аристократического дома Турана. Принц был высоким худым человеком, юным и неоспоримо красивым. Его правильное и крепкое тело воина, спокойная уверенность его серостальных глаз обращали на себя большее внимание, чем пышность завитых и надушенных черных волос и расшитого драгоценностями плаща.

Говард Роберт

Конан, варвар из Киммерии

Роберт ГОВАРД

КОНАН, ВАРВАР ИЗ КИММЕРИИ

ГИБОРИЙСКАЯ ЭРА

Об эпохе, названной немедийскими летописцами Допотопной Эры, мы знаем слишком мало; пожалуй, можно говорить лишь о ее последнем периоде, да и то эти сведения окутаны туманом легенд.

Самые ранние исторические свидетельства рассказывают об упадке допотопной цивилизации. Наиболее влиятельными в этот период были монархи Комелии, Валюзии, Верулии, Грондара, Туле и Коммории. Народы этих государств говорили на одном языке, что свидетельствует об их общем происхождении.

Существовали тогда и иные держава в сходной степени развития, населенные другими народами, скорее всего, более древними.

Варварами же этой эпохи были пикты, жившие на островах, расположенных в Западном океане далеко от материка, атланты, населявшие небольшой континент между островами пиктов и Главным, или Туранским, материком, а также лемурийцы, заселявшие архипелаг больших островов в Южном полушарии.

И существовали также бескрайние просторы неизведанных земель. Цивилизованные государства, при всей их обширности, занимали весьма скромную часть земной суши.

Самым западным царством Туранского континента была Валюзия, самым восточным королевство Грондар. Жители Грондара были менее цивилизованы, чем их сородичи в других государствах. К востоку от Грондара простиралась бесконечная пустыня, безлюдная и дикая.

Там, где земля была более щедрой, в джунглях и отрогах гор, жили примитивные первобытные племена. Далеко на юге существовала таинственная цивилизация, не имеющая ничего общего с туранской - скорее всего, дочеловеческая. Восточные побережья континента населяла другая раса, также не туранская по происхождению. Время от времени с ней вступали в контакты лемурийцы; раса эта происходила, по- видимому, с загадочной, вечно покрытой туманом земли, лежащей к югу от островов Лемурии.

Туранская культура клонилась к упадку. Армии Турана состояли по большей части из варваров- наемников. Полководцами, политиками, а не редко и правителями туранских государств были пикты, атланты и лемурийцы.

В междоусобицах и стычках, о войнах между Валюзией Комморией, о том, наконец, как атланты покорили часть старого материка и основали там державу - легенд обо всем этом для потомков осталось куда больше, чем достоверных исторических свидетельств.

А потом Катастрофа опустошила землю. Ушли на дно Лемурия и Атлантия; острова же пиктов, напротив, поднялись и стали горными вершинами нового материка. Исчезли в волнах целые регионы Турана, затонули и некоторые области в глубине континента - на их месте образовались огромные внутренние моря и озера. Повсюду заклокотали вулканы и чудовищные землетрясения обратили богатые города в груды развалин. Целые народы исчезли с лица земли.

Варварским племенам повезло больше, чем цивилизованным людям. Острова пиктов погибли, но большая колония пиктов, поселенная на южном границе Валюзии для защиты рубежей, не пострадала. Пощадил катаклизм и континентальную державу атлантов: тысячи их соплеменников прибывали туда на кораблях, покинув погружающуюся в океан отчизну. Многие лемурийцы спаслись на малопотревоженном катастрофой восточном побережье Туранского континента. Там Они попали под иго загадочного древнего народа. Их история на многие тысячелетия стала историей жестокого угнетения и рабского труда.

Изменившиеся природные условия в западной части континента привели к расцвету причудливых форм животных и растений. Густые джунгли покрывали равнины, бурные реки, в своем стремлении к морю, пробили глубокие ущелья, до небес поднялись горные массивы, а развалины расположенных в цветущих долинах древних городов очутились на дне озер.

Со всех сторон стекались к континентальной державе атлантов стаи зверей и первобытных людей, обезьян и человекообразных, спасавшихся из затонувших областей. В постоянной борьбе за существование атланты сумели, однако, сохранить остатки своей варварской культуры. Лишенные металла и металлических руд, они, подобно предкам, вернулись к обработке камня и преуспели в этом, но столкнулись с сильным народом пиктов. Пикты также занялись выделкой кремниевых орудий, но их военное искусство развивалось быстрее, чем у атлантов. Пикты были расой многочисленной, хоть и примитивной - не осталось от них ни рисунков, ни резьбы по кости - только горы отличного каменного оружия.

Сшиблись в схватке эти державы каменного века и, после ряда кровопролитных войн, пикты отбросили атлантов на уровень убогого варварства, но и сами остановились в развитии.

Спустя пять сотен лет после Катастрофы королевства варваров исчезли с лица земли. От них остались вышесказанные племена - дикие и непрестанно враждующие. И числом, и организацией пикты превосходили атлантов, распавшихся на роды, слабо соединенные племенными связями.

Таков был Запад в эту эпоху.

На Дальнем же Востоке лемурийцы, отрезанные от остального мира гигантскими горными хребтами и цепями великих озер, продолжают влачить рабское существование под пятой древних аборигенов.

Отдаленные области Юга покрыты мглой тайн. Катастрофа их не коснулась, но еще не скоро эта земля сыграет свою роль в истории человечества.

Среди невысоких холмов Юго-Запада сумели выжить остатки народа невалюзийского происхождения; люди эти называют себя "земри".

Тут и там разбросаны по свету племена обезьяноподобных дикарей. Они и знать не знают о рассвете и гибели великих цивилизаций. Но далеко на Севере уже приближается понемногу к барьеру, разделяющему зверя и человека, иная первобытная раса.

Во время Катастрофы небольшая группа дикарей, по уровню не далеко ушедших от неандертальцев, в поисках спасения бежала на Север. Там они нашли заснеженную страну, населенную лишь воинственными обезьянами сильными, обросшими белой шерстью зверями, вполне приспособившимися к здешнему климату. Пришельцы вступили в борьбу с ними и вытеснили обезьян за Полярный Круг - на верную, как им думалось, погибель. Но обезьяны и там приспособились и выжили.

После того, как войны пиктов и атлантов уничтожили то, что могло стать зачатков новой цивилизации, следующая, так называемая Малая Катастрофа еще больше преобразила материк. Великие озера слились в одно континентальное море, отделившее Восток от Запада. Землетрясения, наводнения и извержение вулканов довершили гибель варваров - гибель, которую они сами уготовили себе во взаимных войнах.

Через тысячу лет после Малой Катастрофы Запад представлял собой дикую страну джунглей, озер и бурных рек. На Юго-Западе между лесистых холмов бродят кочевые племена человекообразных, не знающих ни речи, ни огня, ни орудий - это потомки атлантов, погрузившиеся в бездну дикости, из которой с таким трудом выбрались их предки. Там же на Юго-Западе, живут рассеянные племена выродившихся пещерных людей, говорящих на убогом языке. Они по-прежнему зовут себя пиктами, но сейчас это слово означает просто "человек" - чтобы отделить себя от зверей. Только это имя связывает пиктов с древней историей их племени. Ни выродившиеся пикты, ни обезьяноподобные атланты не вступают в контакты с другими народами.

На Дальнем Востоке лемурийцы, доведенные почти до животного состояния почти рабским трудом, подняли восстание, перебили своих угнетателей и ведут первобытный образ жизни среди развалин загадочной цивилизации. Остатки их поработителей, спасшихся от возмездия, двинулись на Запад, напали на необычное древнее королевство и установили там свою власть. Культура победителей под влиянием культуры побежденных подверглась переменам. Так возникло государство, именуемое "Стигия". Известно также, что исконных жителей этой страны осталось немного и завоеватели относились к ним с почтением.

О диких племенам, разбросанных по свету, ведомо лишь, что они все больше приближаются к людям. Но это и все.

Зато возрастает могущество народов Севера. Они называют себя гиборийцами или гиборами. Богом их считается Бори - некий великий вождь, который, согласно легендам, правил ими еще до короля, приведшего их на Север в дни Катастрофы - в дни, что остались только в преданиях и сказках.

Гиборийцы распространились по северным областям и неторопливо двигаются к югу. До сих пор они не сталкивались с другими народами и воюют лишь между собой. Спустя полторы тысячи лет, проведенных в снежной стране, эта светловолосые высокие люди, вспыльчивые и воинственные. Уже на этой стадии