Я молод был, был жаден и уверен,
Но дух земли молчал, высокомерен,
И умерли слепящие мечты,
Как умирают птицы и цветы.
Теперь мой голос медлен и размерен,
Я знаю, жизнь не удалась… — и ты,

Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль.
Взлетели кости, звонкие, как сталь,
Упали кости — и была печаль.

Сказала ты, задумчивая, строго:
— «Я верила, любила слишком много,
А ухожу, не веря, не любя,
И пред лицом Всевидящего Бога,
Быть может, самоё себя губя,
Навек я отрекаюсь от тебя». —

Твоих волос не смел поцеловать я,
Ни даже сжать холодных, тонких рук,
Я сам себе был гадок, как паук,
Меня пугал и мучил каждый звук,
И ты ушла, в простом и тёмном платье,
Похожая на древнее распятье.

Услышав, что Анна Ахматова просит у него развод, Гумилев страшно побледнел. Он не ожидал такого поворота событий. И открытие, что его преемником стал Шилейко, оказалось чрезвычайно неприятным. Анна была главной женщиной в его жизни, но она всегда сохраняла некую отстраненность, всегда ускользала. А теперь ускользнула совсем, безвозвратно... От безответной любви к Анне он пытался избавиться в своих бесконечных романах и в своих далеких путешествиях... И однажды признался Георгию Иванову: "В сущности, я неудачник".

Владимир Шилейко, второй муж Анны Ахматовой

В стихотворении "Мои читатели" Гумилев позже скажет:

И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: "Я не люблю вас",
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти, и не возвращаться больше.

В трудный момент объяснения он постарался сохранить лицо. Никакого скандала не случилось... Гумилев лишь произнес: "Я всегда говорил тебе, что ты свободна и вольна делать все, что ты хочешь". И даже добавил, что и сам собирался устроить свою жизнь по-новому. С кем? Поскольку все его роковые возлюбленные ему уже отказали, пришлось после небольшой паузы назвать имя девушки, к которой он никогда не питал сильных чувств. Но был уверен, что она-то ему не откажет. Это была Анна Энгельгардт, поклонница, с которой он иногда снисходительно встречался (даже во время страстного романа с Ларисой Рейснер), но которую никогда высоко не ценил.
Энгельгардты были знатным родом, игравшим видную роль в истории России. Первым в российское дворянство еще в 17 веке перешел Вернер (Еремей Каспарович) Энгельгардт, служивший до того в польском войске. Он занял высокое положение при дворе царя Алексея Михайловича. На рубеже 18 и 19 веков в русской армии было 15 генералов из рода Энгельгардт, портрет одного из которых выставлен в галерее героев 1812 года в Зимнем дворце. Племянницы Потемкина, сестры Энгельгардт были признанными красавицами и блистали при дворе Екатерины II. Впрочем, они и позже оставались влиятельными дамами благодаря высокопоставленным мужьям. Егор Антонович Энгельгардт с 1816 года возглавлял Царскосельский Лицей. В 19 веке в роду Энгельгардтов появились выдающиеся ученые. Отцом Анны был Н.А. Энгельгардт, известный литературовед и критик.

Сама Анна неординарными талантами не обладала и в кругу петербургской богемы считалась девушкой "простенькой". Она была хорошенькой, достаточно интеллигентной, чтобы не "конфузить" Гумилева перед друзьями, немножко увлекалась поэзией (чужой), немножко хореографией... Когда-то, сделав предложение Анне Ахматовой, Гумилев, недовольный тем, что в их семье поэтами будут и муж, и жена, советовал: "Займитесь чем-нибудь другим. Танцами, например..." С Анной-второй (как стали называть Энгельгардт друзья Гумилева) как раз так и получилось - он писал стихи, а она "занималась танцами". Впрочем, до разговора с Анной-первой в доме Шилейко, Гумилев, вероятно, и сам не предполагал, что назовет Анну Энгельгардт женой...

Однако, назвав имя Анны Энгельгардт и парировав таким образом нанесенный ему удар, Гумилев был вынужден сделать ей предложение. Не ожидавшая этого Анна упала перед ним на колени, повторяя: "Боже, какое счастье! Я недостойна такого счастья!"
Летом 1919 года Гумилев и Ахматова официально развелись. И поэт тут же зарегистрировал новый брак и уехал с молодой женой в Бежецк, представить Анну-вторую матери... Весной 1920 года у Гумилевых родилась дочь Елена (по странному капризу, Гумилев дал дочери имя своей парижской возлюбленной). Брак к тому времени поэту беспредельно надоел. Он отвез жену с ребенком в Бежецк и оставил там под предлогом, что малышке тут будет лучше, чем в каменном и холодном Петрограде. Анну ожидало общество свекрови, тетки мужа и его старшего сына Льва (от Анны Ахматовой, мальчик почти постоянно жил у бабушки)... Гумилев навещал семью редко, раз в два-три месяца и не выдерживал дольше трех дней.
Анна-вторая в каждом письме умоляла мужа забрать ее в Петроград, но Гумилев не прислушивался к этим мольбам...
"Николай Степанович всегда холост, - ехидно замечала Ахматова. - Я не представляю его себе женатым"...

А Гумилев с головой погрузился в творчество и... работу. Если до революции у него было определенное состояние, и он мог жить на ренту, занимаясь творчеством для души, то теперь поэтический дар был единственным способом добыть кусок хлеба. Гумилев издавал новые книги, стал членом редколлегии издательства "Всемирная литература" и выполнял для этого же издательства литературные переводы, читал лекции в Пролеткульте, в Институте истории искусств, морякам Балтфлота, вел занятия в поэтической студии "Звучащая раковина"... В феврале 1921 года его вместо Блока избрали главой Петроградского отделения Союза поэтов.
Но денег все равно не хватало, тем более, нужно было содержать еще и семью в Бежецке... Гумилеву порой приходилось продавать какие-то вещи или ценные книги, чтобы послать денег семье. При этом уныние он считал тяжким грехом и не позволял ни себе, ни друзьям впадать в отчаяние. Неважно, какой флаг развевается над городом - поэзия, самое великое и святое дело в мире, живет своей жизнью...

В темах политики он был довольно наивен, и в анкете на вопрос о политических убеждениях написал "аполитичен". Многие удивлялись, что Гумилев, внутренне не принявший революцию и не любивший большевиков за то, что они "неблагородны", тем не менее, живет "под красными" и сотрудничает с советскими учреждениями, а не воюет в Белой армии... И в его стихах не было ничего контрреволюционного.
Поэтому слухи и намеки на некую деятельность Гумилева, направленную против большевиков, казались совершенно дикими. Друзья были уверены, что он в очередной раз "играет". Ирина Одоевцева вспоминала:

«Однажды в 1919 году Гумилёв появился в Доме литераторов в нелепом виде — в какой-то старой вязаной шапке, стоптанных валенках, с огромным мешком за плечами.

Коля, ты что, на маскарад собрался? Не время, кажется, - спросили его коллеги.
Гумилёв торжественно объявил, что идёт на Васильевский остров агитировать, а оделся так, чтобы внушить пролетариям доверие.
- Побойся Бога! - говорили ему, смеясь. - Какое уж тут пролетарское доверие! Ты похож на воронье пугало.
Гумилёв холодно и веско произносит:
- И так провожают женщины героя, идущего на смерть!
Все продолжают смеяться. Кузмин говорит ему:
- Ох, доиграетесь, Коленька, до беды!
Но Гумилёв самонадеянно отвечал:
- Это совсем не опасно, я слишком известен, они не посмеют меня тронуть».

Продолжение следует.

Посвящается Анне Ахматовой, Николаю Гумилёву,2-й жене поэта Анне Николаевне Энгельгардт(1895-1942) и дочери Н. Гумилева от 2-й жены Гумилёвой Елене (1919-1942). Анна Энгельгардт и Елена Гумилёва погибли от голода в блокадном Ленинграде. На момент гибели отца Леночке Гумилёвой было чуть больше 2-х лет.

Дорогой читатель!
Данное эссе не претендует на правду в последней инстанции (из Википедии: «Эссе выражает индивидуальные впечатления и соображения автора по конкретному поводу или предмету и не претендует на исчерпывающую или определяющую трактовку темы..»), а только рассказывает моё давнее впечатление, реакцию на прочтение прекрасного стихотворения гениального поэта Анны Андреевны Ахматовой (11(23) июня 1889- 5 марта 1966).

И пишу эссе(читай - сочинение) сегодня - в День Рождения Николая Степановича Гумилёва (3(15) апреля 1886 – 26 августа 1921) .

Что наша жизнь!? Вот она выражена в знаках препинания «тире», но внутри этих «тире» - жизни двух этих великих поэтов России спрятаны любовь, творчество, великая сила духа, которой они обладали…
И так: в сентябре 1980 года я была со своим курсом на картошке в Подмосковье в местечке «Чашниково» под Зеленоградом, куратор нашего курса факультета почвоведения МГУ им.Ломоносова(Людмила Андреевна Палечек) дала мне в руки (на один час!!!) книгу А.Ахматовой … Я читала до этого только отдельные стихи Ахматовой в советских сборниках… Я открыла эту книгу случайно на этом стихотворении:

Анна Ахматова
СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»

Я прочла это стихотворение за несколько секунд, попав на это время в другое измерение, и сразу поняла Анну Ахматову.

Поток моих мыслей:

1. Сероглазого короля убил муж женщины, от имени которой ведётся повествование.
2. Муж дико ревнует свою жену к Сероглазому королю, без всяких «генетических экспертиз» понимая, кто отец сероглазой дочки, которую жена качает в колыбели.
3. Счастья этой семье не видать. Жена не любит мужа, она любит Сероглазого короля... Даже мёртвого Сероглазого короля она любит… и счастлива этой любовью… Теперь Сероглазый король погиб, а ведь любить мёртвого так горько, но одновременно сладко… Мёртвый никогда не предаст. Хочется привести полностью стихотворение:

Осип Мандельштам

В игольчатых чумных бокалах
Мы пьём наважденье причин,
Касаемся крючьями малых,
Как лёгкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки,
Ребёнок молчанье хранит,
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.

Мама качает дочь – а материнская любовь – сильнее любой другой любви на Свете…. Жена качает Вселенную в люльке, новую жизнь…
4. Мужа совсем почему-то не жалко. К тому же он – убийца!!! Но оставь ты жену. Дай ей свободу… Раз получилась такая нелюбовь…
5. Я хочу быть, как она(Анна Ахматова)... Я хочу быть поэтом

(Стихи я писал в раннем детве в 8-10 лет (1968-1970 годы), потом творчество ушло и вернулось - 24 июня 1991 г, но эта другая история…)

Вернемся к загадочному Сероглазому королю… Посмотрим на жизнь Гумилёва и Ахматовой:
Из Википедии: «25 апреля 1910 года, после трёх лет колебаний, он наконец женился: в Николаевской церкви села Никольская слободка (Левый берег Днепра, г. Киев, Украина) Гумилёв обвенчался с Анной Андреевной Горенко (Ахматовой)…» Приглядимся к дате написания стихотворения «Сероглазый король» - 11 декабря 1910 года. То есть после свадьбы Ахматовой и Гумилёва прошло менее 8 месяцев. Нельзя, конечно, личную жизнь напрямую связывать со стихами… Но некая серебряная нить всегда связывает поэта с его каждым стихотворением, потому что оно прошло сквозь сердце…
Вернемся к предыстории. Ахматова пишет С.В.Штейну в 1910 году: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилёва. Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба быть его женой. Люблю ли я его, не знаю, но кажется мне, что люблю. Помните у В.Брюсова…». С моей точки зрения, колебания: люблю – не люблю… говорят об одном: вряд ли любовь можно не узнать в лицо…
Из Википедии: "5 августа 1918 года состоялся развод с Анной Ахматовой. Отношения между поэтами разладились давно, но развестись с правом вновь вступить в брак до революции было невозможно..." До конца дней поэты оставались друзьями.
Вскоре после развода Гумилёв женился 2-й раз на Анне Николаевне Энгельгардт (1895 - апрель 1942), их дочь Елена Гумилёва (14 апреля 1919, Петроград - 25 июля 1942, Ленинград). Анна Энгельгардт и Елена Гумилёва погибли от голода в блокадном Ленинграде. (Википедия)
Вот Анна Николаевна и качала в колыбели свою дочку Леночку Гумилёву, которой на момент гибели отца было чуть больше 2-х лет.
26 августа 1921 года Гумилёв был расстрелян по надуманному «Таганцевскому заговору», место гибели и захоронения до сих пор неизвестны…
Остались стихи, дети, книги, яркая всего лишь 35-летняя жизнь… Хотелось бы сказать, что Гумилёв – и есть Сероглазый король… Да, он король, но не для Анны Ахматовой, а для Анны Энгельгардт. Хотя Гумилёв и был мужем Анны Энгельгардт, а не сторонним Сероглазым королем… Я здесь не привожу напрямую связь со стихотворением Ахматовой…

О чём стихотворение «Сероглазый король»? О любви! Только о любви и о том, что такое счастье иметь ребёнка от любимого мужчины и, заглядывая в его глазки, быть счастливой от того, что дитя похоже на отца…

А кто убил Сероглазого короля? Конечно, муж жены, от имени которой ведётся повествование… Я думаю так, но это - моё мнение, конечно. Мне кажется, Анна Андреевна Ахматова именно ради этого и написала это стихотворение, по сюжету, в некоторой степени, схожее с детективом…

Эпилог:
Посвящается светлой памяти: Николая Гумилева, Анны Ахматовой, 2-й жены поэта Анны Энгельгардт и их дочке Леночке Гумилёвой…
Желаю тебе, мой читатель, светлой, взаимной любви, счастья! И загляните сегодня в день 130-летия со дня рождения Николая Гумилёва или Завтра в книгу его стихов, прочтите хотя бы одно стихотворение… Светлая память этому мужественному человеку и великому поэту России Николаю Гумилёву – Сероглазому Королю!

Николай Гумилев
«И мечтаю я. Чтоб сказали
О России стране равнин:
- Вот страна прекраснейших женщин
И отважнейших из мужчин."
1915 г.

ДВА ПОЭТА ИЛИ КОЛЫБЕЛЬНАЯ Ольга Офтцерова

Посвящается Анне Ахматовой(1 жена поэта)
Анне Энгельгардт (2-я жена поэта)
Елене Гумилевой (дочь Н.Гумилёва)
Николаю Гумилёву

«Большая Вселенная в люльке «Дочку свою я сейчас разбужу
У маленькой вечности спит…» В серые глазки ее погляжу…»
О.Мандельштам А.Ахматова

Прожги сигаретой
На сердце заплатку…
Любовь двух поэтов –
Смертельная схватка…

В небесной могиле
Душе не согреться…
Навылет, навылет
Прострелено сердце.

Держали в прицеле
Твой крест на цепочке…
А я в колыбели
Баюкала дочку.

Я песни ей пела,
Любя беззаветно,
Об ангеле белом
И ангеле смертном.

И лунная точка
Казалась опалом…
Вселенная дочки
Тихонько качалась.

И в зареве млечном
Качались пространство,
Любовь, бесконечность
И маятник странствий.

Мать его дочери Елены

Анна Вторая… так её называли за глаза… была потомственной дворянкой и происходила из известного рода.

К тому же Анна Николаевна Энгельгардт происходила из потомственной писательской семьи.

Дальний родич ее был директором Царскосельского лицея при Пушкине, родной дед - видным публицистом по сельскохозяйственным вопросам, бабка - известной переводчицей, редактором “Вестника иностранной литературы”.

Отец Анны Николаевны, Николай Александрович, смолоду писал стихи - не бог весть какие, но на безрыбье той эпохи (1890-е) далеко не худшие.

У Анны еще был родной брат Александр и сводный брат Никс, от первого брака отца (Николай Константинович Бальмонт).

Анна Энгельгард со своими братьям, ок. 1915

Жизнь в семье была невеселой: отец, ставший невероятно плодовитым (38 томов!) критиком, беллетристом и историком литературы, сотрудником "Нового времени" (и, как отмечает Чуковский, прославившийся "своими плагиатами”), при этом страдал тяжелыми депрессиями. Мать была психопатически ревнива. Дочь выросла самовлюбленной, нервной, обидчивой. Но ее тяжелый характер не был заметен сразу: она была хрупка, золотоволоса и производила впечатление кроткой и беспомощной девушки. Едва познакомился Гумилев с Ларисой Рейснер - маятник сразу же качнулся в противоположном направлении.

Фамилия знаменитая. Да и девушка она была славная. Многие пишут, что не подходила она по уму блистательному Гумилёву. Но дал ли покой брак с равной ему Ахматовой?

Анна окончила частную гимназию. Во время Первой мировой войны она окончила курсы медсестер. Работала в военном госпитале.

Встреча с Анной произошла 14 мая 1918 года на лекции Брюсова об армянской поэзии. Познакомил Гумилева с Анной Жирмунский. Ухаживание было довольно бурным, и, по всей вероятности, “нечего больше добиваться" стало уже к июню. Особенной ответной страсти Анна не испытывала, но была “не в силах сопротивляться напору” своего поклонника.

Свадьба Гумилева и Анны Энгельгард состоялась после окончательного возвращения Гумилева в Россию весной 1918 года. По свидетельству , со слов самой Анны Николаевны, свадьба была устроена 25 июля по старому стилю - в день Анны, или 7 августа по новому стилю, буквально через два дня после официального развода с Ахматовой, 5 августа 1918 года.

Гумилёв со своей Асенькой, как он её называл, и сыном Лёвой от брака с Ахматовой, стал жить на Преображенской улице № 5.

"Про Анну Энгельгардт-Гумилеву ни один мемуарист не сказал доброго слова» 1 .

«Он думал, что женится на простенькой девушке, что она – воск, что из нее можно будет человека вылепить. А она железобетонная. Из нее не только нельзя лепить – на ней зарубки, царапины нельзя провести» 2

«Она очень недобрая, сварливая женщина, а он-то рассчитывал на послушание и покорность» 3

Конечно, от Ахматовой в этом случае трудно ждать объективности. Но вот что пишет про Анну Энгельгардт родной брат, Александр Энгельгардт:

«Она была страшно нервна, она во всем переоценивала себя, не способна была к настоящему труду...»

Все единогласно подчеркивают глупость Анны Николаевны. По словам , Гумилева ставили в тупик ее суждения, и он просил жену молчать – «так ты гораздо красивее» ; по свидетельству Одоевцевой, она «не только по внешности, но и по развитию казалась четырнадцатилетней девочкой».

Таких суждений можно привести множество.

Анна Николаевна была, вероятно, в самом деле глуповата и сварлива. Но не зря ее хрупкая фигурка внушала жалость, не зря подписал ей книгу – «Крошке Доррит в туманном Лондоне». Она принадлежала к людям органически несчастным, к людям, которым нельзя помочь. Гумилев без сомнения испытывал вину перед ней – было за что. Но когда его не стало, судьба «Анны Второй», как ее прозвали, сложилась еще более безотрадно и нелепо.

Уже в период «помолвки» Арбенина встретила Гумилева на литературном вечере в обществе «какой-то темноволосой невысокой девушки».

«Довольно миленькая – его очередной "забег", он у таких "легких " девиц потом даже имени не помнил, но тогда – говорил он мне в 1920 – ему надобно торопиться».

Мы имя девушки попытаемся вспомнить – кажется, это была Ирина Кунина, впоследствии эмигрантский прозаик, автор мемуаров. Гумилев встречался с ней в июне-июле 1918 года.

И все же, получив развод, он немедленно женился на Анне Энгельгардт. Не только потому, что хотел во что бы то ни стало противопоставить свой брак второму браку Ахматовой. Была и другая причина. Елена Николаевна Гумилева, дочь поэта, появилась на свет 14 апреля 1919 года. А это значит, что к августу 1918 года, когда Гумилев и Анна оформили свой брак, она уже была несколько недель беременна."

"Судьба Анны Николаевны Гумилевой и ее дочери – совсем иная, глухая, жалкая. Однажды Анна Гумилева с горечью сказала Ольге Арбениной: «Как жаль, что вы разошлись… Он бы не влез в этот дурацкий "заговор "… Вы бы уехали за границу, как Ходасевич с Берберовой, и ты могла бы в Париже стать т-те Рекамье, как хотела».

Анна, должно быть, думала и о себе: лучше был бы для нее статус брошенной жены, а не вдовы расстрелянного поэта. «Крошка Доррит» работала танцовщицей в нэповских кафе (больше никуда не брали, да и умела она, вероятно, мало что, кроме танцев), пользовалась репутацией доступной женщины. Потом, постарев, стала посредственной актрисой театра кукол. Родила еще одну дочь – от случайной связи с соседом по коммунальной квартире.

Елена Николаевна Гумилева в детстве была нехороша собой (в отца). Потом неожиданно расцвела – стала, как мечтал Николай Степанович, красавицей. Увы, судя по всему, она была девушкой ограниченной и пустой. Работала где-то счетоводом… Закончилась ее жизнь и жизнь ее матери страшно: во время блокады Ленинграда в июле 1942-го они лишились продуктовых карточек и вся семья Энгельгардтов умерла от голода. Соседи рассказывали, что Анна умирала последней и стала добычей крыс. От слабости она уже не могла шевелиться, и они ели её несколько дней. Трудно представить себе более страшную смерть.

Подготовлено специалистами Музея Николаевской гимназии

Источники:

1. Шубинский В."Николай Гумилев. Жизнь Николая Гумилёва, 2014
2. Чуковская Л. «Записки об Анне Ахматовой»
3. Acumiana

Когда Николай Гумилёв приехал из Лондона в Петербург , имение его в Слепнёво было конфисковано, дом в Царском Селе заселён.

усадьба в Слепнёво Бежецкого района Тверской губернии

Здесь жили Гумилёв и Ахматова с 1911 по 1917 годы.

их дом в Царском Селе. ул. Малая, дом 63

Игорь Северянин , побывав у них в гостях перед войной, писал:

Я Гумилеву отдавал визит,
Когда он жил с Ахматовою в Царском,
В большом прохладном тихом доме барском,
Хранившем свой патриархальный быт.

Не знал поэт, что смерть уже грозит
Не где-нибудь в лесу Мадагаскарском,
Не в удушающем песке Сахарском,
А в Петербурге, где он был убит.

И долго он, душою конкистадор,
Мне говорил, о чем сказать отрада.
Ахматова стояла у стола,
Томима постоянною печалью,
Окутана невидимой вуалью
Ветшающего Царского Села...

Теперь там жили другие люди. Но Гумилёв не растерялся, как не терялся никогда. «Теперь меня должны кормить мои стихи », - заявил он. До сих пор поэту не приходилось зарабатывать, он жил на ренту. Но он добился своего — до самой смерти Гумилёв жил литературным трудом. Изданием новых книг, переводами для издательства «Всемирная литература », где был членом редколлегии. Читал лекции в Пролеткульте, в Балтфлоте, в Институте Истории Искусств, вёл студию «Звучащая раковина », где обучал молодых технике стихосложения. В феврале 1921 года был избран вместо Блока руководителем Петербургского отделения Всероссийского Союза поэтов.
Голод, холод, нищета и насущный вопрос «как выжить?» Гумилев решил его для себя однозначно: работать. Искусству нет дела до того, какой флаг развевается над Петропавловской крепостью. Поэт считал уныние тяжким грехом и не позволял ни себе, ни другим опускаться до отчаяния. Он свято верил, что литература - это целый мир, управляемый законами, равноценными законам жизни, и чувствовал себя не только гражданином этого мира, но и его законодателем.

В. Ходасевич вспоминал, как на святках 1920-го года в Институте истории искусств устроили бал. (Российский институт истории искусств (РИИИ РАН) был основан графом В. П. Зубовым в Санкт-Петербурге в 1912 году и стал первым в России искусствоведческим научным учреждением).

В огромных промёрзших залах Зубовского особняка на Исаакиевской площади — скудное освещение и морозный пар. В каминах чадят и тлеют сырые дрова. Весь литературный и художнический Петербург — налицо. Гремит музыка. Люди движутся в полумраке, теснясь к каминам. Боже, как одета эта толпа! Валенки, свитеры, потёртые шубы, с которыми невозможно расстаться в танцевальном зале.

Белый зал в Институте искусств

И вот с подобающим опозданием появляется Гумилёв под руку с дамой, дрожащей от холода, в чёрном платье с глубоким вырезом.

Прямой и надменный, во фраке, Гумилёв проходит по залам. Он дрогнет от холода, но величественно и любезно раскланивается направо и налево. Беседует со знакомыми в светском тоне. Он играет в бал. Весь вид его говорит: «Ничего не произошло. Революция? Не слыхал ». Стойкий оловянный солдатик...

Гумилёв был наивен в делах политики. Сохранилось письмо Брюсова, в котором тот благодарит поэта за свои стихи, напечатанные им в газете «Раннее утро». Гумилёв смущённо признаётся, что он так и не понял, какого направления эта газета. В анкете на вопрос о своих политических убеждениях он пишет: «Аполитичен». Да, он не любил большевиков за то, что «они неблагородны». Но врагом советской власти никогда не был. Иначе бы сражался в армии Деникина, а не сотрудничал бы с советскими учреждениями. Или вообще остался бы за границей. Во всём его творчестве не найти ни одной контрреволюционной строки. И тем не менее...
Ирина Одоевцева свидетельствует в своих мемуарах, что Гумилёв показывал ей револьвер и пачки денег. Но как же это по-мальчишески для опытного конспиратора! Он честно намекал ей на свою контрреволюционную деятельность, а ей всегда казалось, что он только играет в заговорщика.

Он был бы рад в огонь и дым,
за вас погибнуть дважды,
но потешались вы над ним:
ведь был солдат бумажный.

Из воспоминаний И. Одоевцевой :

«Однажды в 1919 году Гумилёв появился в Доме литераторов в нелепом виде — в какой-то старой вязаной шапке, стоптанных валенках, с огромным мешком за плечами.

Коля, ты что, на маскарад собрался? Не время, кажется, - спросили его коллеги.
Гумилёв торжественно объявил, что идёт на Васильевский остров агитировать, а оделся так, чтобы внушить пролетариям доверие.
- Побойся Бога! - говорили ему, смеясь. - Какое уж тут пролетарское доверие! Ты похож на воронье пугало.
Гумилёв холодно и веско произносит:
- И так провожают женщины героя, идущего на смерть!
Все продолжают смеяться. Кузмин говорит ему:
- Ох, доиграетесь, Коленька, до беды!
Но Гумилёв самонадеянно отвечал:
- Это совсем не опасно, я слишком известен, они не посмеют меня тронуть.

Посмели. Николай Гумилёв стал первым, с кого начался счёт поэтов, убитых советской властью. За ним следуют тени Осипа Мандельштама, Павла Васильева, Тициана Табидзе, Даниила Андреева, Бориса Корнилова ... И кто знает, может быть, страна наша до сих пор расплачивается за этот грех, за уничтожение интеллигенции, духовного генофонда нации, и все наши несчастья, может быть, - это возмездие за убиенных.

Несчастливое счастье Анны Энгельгардт

Когда Гумилёв на свой вопрос Ахматовой , кто же его преемник, получил ответ, что это Шилейко , он был поражён. Но быстро овладел собой, заставил себя улыбнуться и сказал, что очень рад, что Анна первая сообщает ему об этом, ибо он тоже хочет жениться и только не решался сказать ей об этом. Он сделал паузу, соображая, на ком же он хочет жениться, чьё имя назвать, и назвал первое, что пришло в голову: на Анне Энгельгардт . И, гордый тем, что ему так ловко удалось отпарировать удар, отправился делать предложение Анне Второй, как её в шутку потом называли друзья. В её согласии Гумилёв был заранее уверен.
Анна Энгельгардт была дочерью известного историка и литературоведа Н. А. Энгельгардта , по слухам — незаконной дочерью Бальмонта , чем Гумилёв втайне гордился.

Это была юная, хорошенькая, но простоватая девушка. Когда Гумилёв сделал ей предложение, она упала на колени и заплакала: «Нет, я не достойна такого счастья!» Но счастья и не случилось.
5 августа 1919 года состоялся официальный развод Гумилёва с Ахматовой, после чего он уехал с новой юной женой в Бежецк знакомить с родителями, которые жили теперь в уездном городе, неподалёку от их бывшего имения Слепнёво.

дом Гумилёвых в Бежецке.
Рожденственская ул., д. 68/14 (ныне улица Чудова)

14 апреля 1920 года у них родилась дочь Елена . Гумилёв утверждал, что его дочь будет поэтом — ибо с момента рождения она кричала ритмически. (Забегая вперёд, скажу, что его предсказания не оправдались — Елена звёзд с неба не хватала, работала где-то счетоводом.) Стихов не писала, к тому же унаследовала не ослепительную внешность матери, а наружность отца, в том числе косоглазие. Но Гумилёв и этим очень гордился: «Я разноглазый и дети мои разноглазые. Никакого сомнения, кто их отец », - с удовлетворением говорил он.

Н. Гумилёв. Рис. Н. Войтинской

Однако семейная жизнь с заурядной простенькой девушкой ему быстро наскучила: он оставил жену в Бежецке, где она жила в глуши в безрадостном обществе его матери и престарелой тётки и воспитывала детей — Леночку и Лёву Гумилёва, который с рождения рос с бабушкой, и уехал в Питер. Девическая мечта о небесном счастье брака со знаменитым поэтом рассыпалась в прах. Аня Энгельгардт в каждом письме умоляла мужа взять её к себе в Петроград, но тщетно. Он навещал её раз в два-три месяца, но больше трёх дней не выдерживал и вновь уезжал.

«Николай Степанович всегда холост. Я не представляю его себе женатым », - ядовито замечала Ахматов а.

Гумилёв с головой уходит в литературную жизнь, от которой отвык за годы войны, путешествий и службы за границей. Он много печатается, работает в издательстве «Всемирная литература», руководит созданным им «Цехом поэтов ». Заработка однако не хватало, и он продавал свои вещи и книги, отправляя деньги семье.
Судьба Анны Энгельгардт была печальной. Через два года она лишится мужа, так и не успев насладиться семейным счастьем.

Надо было как-то поднимать детей. Она переехала в Петроград , танцевала в нэповских кафе, имела репутацию доступной женщины, от соседа по коммуналке родила ещё одну дочь. Потом работала актрисой в кукольном театре. А во время блокады Ленинграда в июле1942-го они лишились продуктовых карточек и вся семья Энгельгардтов умерла от голода.

Соседи рассказывали, что Анна умирала последней и стала добычей крыс. От слабости она уже не могла шевелиться, и они ели её несколько дней. Трудно представить себе более страшную смерть.
Дочь Гумилёва Лена умерла в блокаду в 23 года. Фотографии её не сохранилось, возможно, потому, что её прятали как дочь «врага народа». А вторая дочь Анны Энгельгардт уцелела, так как была эвакуирована в глубинку с детдомовскими детьми, позже её удочерили родственники.

Галина Серафимовна Недробова, вторая дочь Анны Энгельгардт

Матери она почти не помнит, а бабушка (мать Гумилёва) её не любила, так как, видимо, не могла простить измены невестки своему погибшему сыну. Галина закончила институт культуры, работала в Челябинске в городской публичной библиотеке, вышла замуж, родила мальчика Юру и дочь Лену.
Елена и Лев Гумилёвы не оставили детей и единственные потомки поэта - две дочери и один сын Ореста Высотского . Сейчас живы старшая дочь Высотского Ия , у неё есть дочь и внучка, а также три дочери Ларисы Высотской , её младшей сестры, трагически погибшей в 1999 году.

памятник в Бежецке Н. Гумилеву, А. Ахматовой
и их сыну, известному ученому, историку-евразийцу Л. Гумилеву.

Шестое чувство

Когда 35-летний бывший прапорщик и Георгиевский кавалер был расстрелян, оказалось, что написал он не так уж и много. И в умах тогдашних и более поздних читателей остался именно певцом конквистадоров, этаким флибустьером со шпагой. Не все обратили внимание на его последние стихи. А они поразительны.
Он открещивается в них от близорукой «жизни современной» («всё, что смешит её, надменную, Моя единая отрада »). Ещё один угол отстранённого зрения - из неувядающего в памяти детства, глазами прирождённого пантеиста:

Только дикий ветер осенний,
Прошумев, прекращал игру,—
Сердце билось еще блаженней,
И я верил, что я умру

Не один — с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом,
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всём.

Взглянув с этих заповедных высот на «военные забавы », поэт признаётся себе, «что людская кровь не святее изумрудного сока трав ». То же особое зрение позволяет ему провидеть свою смерть от руки рабочего «в блузе светло-серой » и заглянуть ещё дальше - в «прапамять», где «наконец, восставши От сна, я буду снова я… ».
Мало у кого можно найти такой мощный по концентрации мысли и стихотворной плоти шедевр, принадлежащий не только русской теперь, но и мировой поэзии, как стихотворение Гумилёва «Шестое чувство ». В нём поэт сумел передать, с какой мукою выбирается из растительной плотской оболочки земного существования духовное начало, заложенное в человеке, как потенция, как искра, которая, разгораясь, жжёт и мучит тёмную внутренность человеческого естества.

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;

Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Гумилёв сравнительно поздно раскрывается как большой поэт. Его последний прижизненный сборник «Огненный столп », вышедший в августе 1921 года, был единодушно признан лучшей книгой его стихов. Это настоящее сокровище русской поэзии, каждое произведение здесь — жемчужина.

Он посвящён его второй жене Анне Энгельгардт . Это книга глубоких и в поэтическом отношении совершенных стихов, по преимуществу философской лирики. Что самое поразительное — это полнейшая лирическая открытость Гумилёва. Ничего от прежней маски! Исчезли декорации, позёрство, экзотические красивости, чем грешили его ранние книги. Просветлённое мудростью и страданием поэтическое слово в «Огненном столпе » предстаёт совершенным — без броских одежд и украшений. У Гумилёва появляется свой взгляд на мир, попытки создать свой особый эпос, где представлена своеобразная биография Земли и Вселенной.

Образы Гумилева уводят наши мысли к дальним горизонтам. Это и «билет в Индию Духа », и «сад ослепительных планет », и «скальпель природы и искусства ». Тайн поэтического колдовства в «Огненном столпе» не счесть. Все они возникают на пути, трудном в своей главной цели — проникнуть в несовершенство человеческой природы, предсказать возможность ее перерождения.

Поразителен триптих «Душа и тело ». Это философский разговор о побуждениях человека, о страстях души и желаньях тела, о том, что все человеческие устремления, телесные и духовные, оказываются отражением высшего, божественного начала.
Посмотрите видеоклип по этим стихам:

ДУША И ТЕЛО

Над городом плывет ночная тишь
И каждый шорох делается глуше,
А ты, душа, ты всё-таки молчишь.
Помилуй, Боже, мраморные души.

И отвечала мне душа моя,
Как будто арфы дальние пропели:
— Зачем открыла я для бытия
Глаза в презренном человечьем теле.

— Безумная, я бросила мой дом,
К иному устремясь великолепью.
И шар земной мне сделался ядром,
К какому каторжник прикован цепью.

— Ах, я возненавидела любовь,
Болезнь, которой все у вас подвластны,
Которая туманит вновь и вновь
Мир мне чужой, но стройный и прекрасный.

— И если что еще меня роднит
С былым, мерцающим в планетном хоре,
То это горе, мой надежный щит,
Холодное презрительное горе.

Закат из золотого стал, как медь,
Покрылись облака зеленой ржою.
И телу я сказал тогда: — Ответь
На всё, провозглашенное душою.

И тело мне ответило моё,
Простое тело, но с горячей кровью:
— Не знаю я, что значит бытиё,
Хотя и знаю, что зовут любовью.

— Люблю в солёной плескаться волне,
Прислушиваться к крикам ястребиным,
Люблю на необъезженном коне
Нестись по лугу, пахнущему тмином.

И женщину люблю… когда глаза
Её потупленные я целую,
Я пьяно, будто близится гроза,
Иль будто пью я воду ключевую.

— Но я за всё, что взяло и хочу,
За все печали, радости и бредни,
Как подобает мужу, заплачу
Непоправимой гибелью последней.

Когда же слово Бога с высоты
Большой медведицею заблестело,
С вопросом — кто же, вопрошатель, ты? —
Душа предстала предо мной и тело.

На них я взоры медленно вознес
И милостиво дерзостным ответил:
— Скажите мне, ужель разумен пёс,
Который воет, если месяц светел?

— Ужели вам допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?

— Меня, кто, словно древо Игдрасиль,
Пророс главою семью семь вселенных,
И для очей которого, как пыль,
Поля земные и поля блаженных?

— Я тот, кто спит, и кроет глубина
Его невыразимое прозванье:
А вы, вы только слабый отсвет сна,
Бегущего на дне его сознанья!

А «Заблудившийся трамвай »! Перед нами — странствия бессмертной души в бесконечном времени и пространстве. Трамвай жизни поэта сошёл с рельсов, «заблудился в бездне времён ». Он несётся куда-то — через Неву, Сену и Нил — в некую Индию Духа, о которой грезит поэт как об обетованной земле, прародине, где можно обрести твёрдую почву, что стремительно уходит из-под ног. Сошла с рельсов жизнь, в мире и в душе происходит что-то непонятное и странное...
Читает Евгений Евтушенко:

Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
"Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?"

Вывеска... кровью налитые буквы
Гласят: "Зеленная",- знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мёртвые головы продают.

В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,

Я же с напудренною косой
Шёл представляться Императрице

Понял теперь я: наша свобода -
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине.
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить...

Что можно так любить и грустить!

Эти стихи — не просто великолепная картина и великое предсказание, они — один из путей русской поэзии, только намечавшийся и оборванный, как струна, в 1921 году. Гумилёв был, по словам Ахматовой, «визионер и пророк. Он предсказал свою смерть в подробностях, вплоть до осенней травы ». Но прежде чем мы перейдём к этой, последней странице его жизни, ещё одна история...

«Машенька, здесь ты жила и пела...»

У израильского поэта Моше Дора есть стихотворение «Думая о Гумилёве », где он пишет:

Покуда рука твоя ночью чертила заново
Карту моего метеоритами битого тела, -
Я думал о поэте и о разведчике, о Гумилёве.
Душа моя вспять из-под век глядела:

Вот он в далекую Африку отплывает в начале столетия,
Которое от избытка сил столь праздно-пышно бурлило, -
Чтоб написать о жирафах, о капитанах ли и вернуться
в страну огромную, где мрачно, нечисто, стыло, -

Чтоб жениться вскоре на грядущей Ахматовой,
Став королем сероглазым, и чтобы потом - порывая
С Анной, - до безумья влюбиться в простую Машеньку
И бродить на путях заблудившегося трамвая...

А в изданных на Западе воспоминаниях Глеба Струве есть фраза, которая всегда приводила в ярость Ахматову , о том, что единственной настоящей любовью Николая Гумилёва была Маша Кузьмина-Караваева . (Ахматова, как правило, с легкостью говорившая о любовных «шалостях» Гумилева, эту старательно обходит стороной; то же относится и к воспоминаниям друзей и биографов ее круга (например, Павла Лукницкого , чьи записи она лично редактировала).
Это трогательная романтическая история, которая заслуживает отдельного рассказа.
Родственница Гумилёвых Кузьмина-Караваева часто приезжала в их имение Слепнёво с двумя дочерьми Ольгой и Машей , прелестными молодыми девушками, приходившимися Николаю двоюродными племянницами. В 1911 году, после возвращения из Африки , куда поэт отправился сразу после женитьбы, он посещает имение матери, где обнаруживает двух хорошеньких кузин, одна из которых, Машенька Кузьмина-Караваева, совершенно очаровала своего молодого дядю.

Вот на этой фотографии она стоит рядом с Ахматовой, крайняя справа.
Убедившись в том, что душевного единства, без которого настоящая семья невозможна, с Ахматовой ему достичь не суждено, Гумилев находит родственную душу в Машеньке. В ее лице он обрел свой детский рай и свой юношеский идеал. Новое чувство вспыхивает быстро и сильно, захватывая поэта целиком.

Это о ней думала Анна, когда в те годы писала:

Жгу до зари на окошке свечу
и ни о ком не тоскую.
Но не хочу, не хочу, не хочу
знать, как целуют другую, -

впервые почувствовав настоящую женскую ревность к мужу, свою власть над которым считала безграничной.
Но она была несправедлива к сопернице: Маша осталась чиста перед ней.
Хрупкое голубоглазое создание занозой вошло в сердце поэта. Это её он имел в виду в стихотворении «Дорога », вошедшем позднее в его сборник «Фарфоровый павильон », хотя речь в нём (для конспирации?) шла не о русской, а о китайской девушке.

Когда она родилась, сердце
в железо заковали ей,
и та, которую люблю я,
не будет никогда моей.

Гумилёв почувствовал, что в этой девушке он мог бы найти чуткую и столь нужную ему, ещё не тронутую жизнью душу. В этом убеждаешься, когда читаешь его стихи, написанные в альбом Маше. В них, нередко даже сквозь шутливые строки, проступает удивительно чистое, почти благоговейное чувство.

Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о Вас, о Вас.

Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
И вновь душа пьяна и смятена.

Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет... Нет, мне не спать, а ждать.

И, крадучись, я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну.

Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,
О, это «да» со мною навсегда.

И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас покорней не было и нет.

Что ваше «да», ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй — лишь бред весны и сны.

(«Сомнение»)

В стихотворениии «Затворнице », позднее опубликованном под нейтральным названием «Девушке », поэт тщетно обращался всё к той же Маше, с упрёком называя её «героиней романов Тургенева »:

Мне не нравится томность
Ваших скрещённых рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.

Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.

Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтёте, не смерите,
Никогда, никуда не пойдёте,
Коль на карте путей не найдёте.

И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчётной
Прямо в солнце пускает стрелу.

Он и любил, и вместе с тем негодовал, чувствуя её сдержанность и, как ему казалось, чрезмерно рассудочный подход к жизни. Гумилёв пытался убедить её в ошибочности её взглядов, в том, что в ней слишком «много безбурно-осеннего, от аллеи, где кружат листы ». И неожиданно с сожалением предрекал:

Ведь для Вашей торжественной осени
есть один только выход — зима.

Однажды поэт осмелился взволнованно и страстно заговорить с Машей о своей любви к ней.

Она ответила ему, что не вправе кого-либо любить и связать, так как давно больна и чувствует, что ей недолго осталось жить. Это тяжело подействовало на поэта.

У Маши был туберкулёз лёгких. Вскоре здоровье её ухудшилось и её отправили на лечение сначала в Финляндию , а затем в Италию . Однако там ей становилось всё хуже.
Шли месяцы. Наступило Рождество. Гумилёв, полный надежд на лучшее, записывает в Машин альбом, оставшийся в России:

Хиромант, большой бездельник,
Поздно вечером, в Сочельник
Мне предсказывал: «Заметь:
Будут долгие недели
Виться белые метели,
Льды прозрачные синеть.

Но ты снегу улыбнёшься,
Ты на льду не поскользнёшься,
Принесут тебе письмо
С надушённою подкладкой,
И на нем сияет сладкий,
Милый штемпель — Сан-Ремо!»

Но предсказания хироманта оказались ложными. Вместо ожидаемого надушенного письма из Сан-Ремо поступило сообщение о том, что Маша близка к смерти.
Мария Кузьмина-Караваева скончалась в самом начале 1912 года 22-х лет от роду. Её тело было перевезено на родину и похоронено на монастырском кладбище Бежецка .
Гумилёв нашёл в себе силы присутствовать на печальном обряде похорон, ни тогда, ни позднее не обмолвившись о своём состоянии ни словом. Лишь много времени спустя имя Маши, как символ самого дорогого в жизни, оказался воскрешённым в одном из его лучших стихотворений — в «Заблудившимся трамвае ». Зашифрованное, исповедальное и пророческое одновременно, постмодернистски наполненное реминисценциями, оно вызвало множество толкований, однако обращенность его именно к М. Караваевой очевидна:

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться к императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравье
Машеньки и панихиду по мне.

И все же навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.

Если верить воспоминаниям невестки Гумилёва, именно эти слова он произнёс при последнем расставании с ней. Но даже если не говорил — сказал всё равно.

Потом он посвятит Марии Караваевой стихотворение «Родос », где назовёт своей «небесной невестой».

На полях опаленных Родоса
Камни стен и в цвету тополя
Видит зоркое сердце матроса
В тихий вечер с кормы корабля.

Там был рыцарский орден: соборы,
Цитадель, бастионы, мосты,
И на людях простые уборы,
Но на них золотые кресты.

Не стремиться ни к славе, ни к счастью,
Все равны перед взором Отца,
И не дать покорить самовластью
Посвященные небу сердца!

Но в долинах старинных поместий,
Посреди кипарисов и роз,
Говорить о Небесной Невесте,
Охраняющей нежный Родос!..

Великий поэт Анна Ахматова в вышеописанной ситуации повела себя, как обычная женщина: чувствуя, что теряет мужа и ощутив значимость этой потери, она пытается привязать его к себе ребенком, она рожает ему сына. А что еще может сделать женщина, когда убеждается в бессилии своих женских чар?

Ахматова забеременела 18 декабря 1911 года — за неделю до отъезда Машеньки, к которой в эти дни неудержимо рвется душа Гумилева. Излишне говорить, что все его мысли тогда были заняты Машей — её писем он ждет, ей посвящает стихи, за нее молится.
Рождение сына не принесло ожидаемого мира, а лишь открыло новый этап войны, в которой роли сторон не то чтобы поменялись, но все же несколько изменились, и место Машеньки Кузьминой-Караваевой в качестве Небесной Невесты Гумилева навсегда осталось за ней.

Последняя любовь Гумилёва

Петербург, Невский проспект, д. 15/наб. р. Мойки, д. 59.

Это «Дом искусств » ("Диск"). У Николая Гумилева здесь была комната, он жил в ней в 1920-1921 годах. 3 августа 1921 года чекистами тут была устроена засада на Гумилева, в этот день он был арестован.

Из воспоминаний Нины Берберовой :

«И он пошел провожать меня через весь город... Я никогда, кажется, не была в таком трудном положении: до сих пор всегда между мной и другим человеком было понимание, что нужно и что не нужно, что можно и что нельзя. Здесь была глухая стена: самоуверенности, менторства, ложного величия и абсолютного отсутствия чуткости... Зачем я здесь с ним? - в эту минуту подумала я.
- Пойду теперь писать стихи про Вас, - сказал он мне на прощанье.
Я вошла в ворота дома, зная, что он стоит и смотрит мне вслед... Ночью в постели я приняла решение больше с ним не встречаться. И я больше никогда не встретилась с ним, потому что на рассвете 3-го, в среду, его арестовали ».

Когда Ирине Одоевцевой в 1989 году прочли вслух эти, уже опубликованные у нас мемуары, в частности, эту сцену, она возмутилась. Привожу дословно фрагмент из книги о ней Анны Колоницкой «Всё чисто для чистого взора ...» (М., «Воскресенье», 2001):

"Что же эта Бербериха всё врёт?! Зачем она врёт?! Ведь у неё был роман с Гумилёвым, он мне сам сказал об этом (что, наконец, «счастливый роман со взаимностью»). Они гуляли по Петербургу ночами, и он даже попросил Жоржа (Г. Иванова) пойти на его холостяцкую квартиру на Преображенской 5 и немного там прибрать (сам он в то время жил в «Доме искусств» со своей женой Аней Энгельгарт). В пятницу у него на Преображенской намечалось свидание с Берберовой, и он собирался «причаститься любви», так он говорил" .

Петербург, ул. Радищева, д. 5.

Здесь в доходном доме снимал квартиру Николай Гумилев в 1920-1921 годах (тогда улица называлась Преображенской ).

"Но в среду его забрали... Зачем же она пишет неправду?!"

Колоницкая возразила ей:

Ну, Ирина Владимировна, женщина имеет право умолчать о чём-то личном.

Она парировала с несвойственной ей резкостью:

- У молчать — да! Имела право! Но зачем она пишет, что отвергла его. Его, расстрелянного... Ведь она была его последней любовью и, может быть, умирать он пошёл с её именем на устах... как же она могла?..

Из воспоминаний Нины Берберовой :

«Когда все ушли, он задержал меня, усадил опять и показал черную тетрадку. "Сегодня ночью, я знаю, я напишу опять, - сказал он, - потому что мне со вчерашнего дня невыносимо грустно, так грустно, как давно не было". И он прочел стихи, написанные мне на первой странице этой тетради :

Я сам над собой насмеялся,
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть кто-нибудь, кроме тебя.

Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.

А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы,
Они в глубине отразились
Прозрачных девических глаз.

Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь, кроме тебя,
Что сам я не только ночная
Бессонная песнь о тебе.

Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет.
Там длинные пламени реки,
Как два золотые крыла.

Я чувствовала себя неуютно в этом предбаннике, рядом с этим человеком, которому я не смела сказать ни ласкового, ни просто дружеского слова. Я поблагодарила его. Он сказал: «и только?» Он, видимо, совершенно не догадывался о том, что мне было и неловко, и неуютно с ним ». («Курсив мой» )

В воспоминаниях П. Лукницкого утверждается, что эти стихи адресованы Ахматовой . Но мы знаем, что та редактировала их... Думаю, что даже если в чём-то «Бербериха» и «врёт», то здесь она пишет правду.

Так или иначе, это были последние стихи Гумилёва о любви...

Эпилог

Гумилев без глянца Фокин Павел Евгеньевич

Вторая жена Анна Николаевна Энгельгардт (1919–1921)

Орест Николаевич Высотский:

Анна Николаевна была девятью годами моложе Гумилева. Она происходила из семьи ученых и литераторов. Ее дед, Александр Николаевич Энгельгардт, профессор Петербургского лесного института, народник и аграрник, был автором знаменитых «Писем из деревни». Отец, Николай Александрович, составил «Историю литературы XIX века» и сочинял исторические романы. Мать Ани первым браком была за поэтом Бальмонтом, от которого у нее был сын.

Анна Николаевна окончила частную гимназию Лохвицкой-Сколон, ничем серьезно не увлекалась, ее не интересовала постоянно звучавшая в доме музыка, зато читала она много, хотя бессистемно. Нравились ей романы Пшибышевского и д’Аннунцио, скандальный «Санин» М. Арцыбашева кружил голову и пугал своей декадентской пряностью. Была Аня непосредственна, не по летам наивна, по-детски доверчива и неожиданно обидчива.

Может быть, эти черты характера сложились под влиянием обстановки, царившей в семье. У отца было тяжелое нервное заболевание, и когда наступал период депрессии, он по неделям не покидал своего кабинета, жестоко страдая. А мать без всякого повода ревновала мужа, в доме происходили дикие скандалы с истерическими криками. Сводный брат, студент университета, был нервным, неуравновешенным и кончил свои дни шизофреником.

У Ани были подруги, но ни с кем не было близости; больше она дружила с Лилей Брик. Все они были поголовно заражены декадентством .

Александр Николаевич Энгельгардт , брат А. Н. Энгельгардт:

Сестра Аня, закончив гимназию, окончила также курсы сестер милосердия и стала работать в военном госпитале, находившемся на нашей же улице. Она очень похорошела, и ей очень шел костюм сестры милосердия с красным крестом на груди. Она любила гулять в Летнем саду или в этом костюме, или в черном пальто и шляпке, с томиком стихов Анны Ахматовой в руках, привлекая взоры молодых людей. Она тогда еще не знала, что в будущем ее будут называть соседи в Доме искусств: «Анна вторая» .

Юлиан Григорьевич Оксман:

В. М. Жирмунский очень убедительно рассказывал <…> о том, что роман Гумилева с А. Н. Энгельгардт начался до отъезда за границу, примерно ранней осенью 1917 г. Он познакомил Гумилева и Анну Ник. на своем докладе в Пушкин<ском> Общ<естве> о Брюсове и «Египет<ских> ночах» (ведь нетрудно установить эту дату). На этом докладе якобы была и А. А. Ахматова с Шилейко.

Анна Ник. – была глупа и капризна. Ее мать была первым браком замужем за Бальмонтом.

Значит, Гумилев спешил вернуться в феврале 1918 г. не к Анне Андр., а к А. Н. Энг<ельгардт> .

Всеволод Александрович Рождественский:

Аня Энгельгардт приезжала раз в год на несколько дней к мужу – рассеяться и подышать петербургским воздухом.

«Рассеяться» ей, бедной, действительно было необходимо. Она жила в Бежецке у матери и тетки Гумилева, вместе с дочкой Леночкой и Левой, сыном Гумилева и Ахматовой.

Гумилев не раз вспоминал при мне, как она в ответ на его вопрос – хочет ли она стать его женой? – упала на колени и всхлипнула: «Я не достойна такого счастья!»

Жизнь в Бежецке назвать «счастьем» никак нельзя было. Скорее уж там: «Было горе. Будет горе. Горю нет конца».

Аня Энгельгардт казалась четырнадцатилетней девочкой не только по внешности, но и по развитию.

Очень хорошенькой девочкой, с большими темными глазами и тонкими, прелестными веками. Я никогда ни у кого больше не видела таких век.

В то июльское воскресенье 1920 года, когда она открыла мне кухонную дверь, я, хотя и знала, что к Гумилеву на три дня приехала его жена, все же решила, что эта стриженая девочка-ломака в белой матроске, в сандалиях и коротких чулках никак не может быть женой и матерью .

Александр Николаевич Энгельгардт:

Она была страшно нервна, она во всем переоценивала себя, не способна была к настоящему труду, заражена была эдаким декадентством того времени, считая, что ее ждет какая-то особая судьба в искусстве, в котором она не могла себя проявить, так как была страшно обидчива, переоценивая себя, и не способна была переносить замечания в свой адрес. Все кончалось ее ссорами и обидами и отходом от нее окружавших ее людей. А в заключение – одиночество и ужасная смерть. <…>

Откровенно скажу, что Николай Степанович ошибся, избрав мою сестру. Он прельстился ее внешностью, но не учел, не узнал ее внутреннего содержания, которое передалось и его дочери Лене.

Мама всегда говорила, что Аня характером вышла в сестру отца: Веру Александровну Энгельгардт, которая обладала крайне тяжелым характером, и сестра очень походила на нее .

Юлиан Григорьевич Оксман:

Анна Ахматова рассказывала: «Второй брак его тоже не был удачен. Он вообразил, будто Анна Ник. воск, а она оказалась – танк… Вы ее видели?»

Я сказал, что видел: очень хорошенькая, с кротким нежным личиком и розовой ленточкой вокруг лба.

– Да-да, все верно, нежное личико, розовая ленточка, а сама танк. Ник. Степанович прожил с ней какие-нибудь три месяца и отправил к своим родным. Ей это не понравилось, она потребовала, чтобы он вернул ее. Он ее вернул – и сам сразу уехал в Крым. Она очень недобрая, сварливая женщина, а он-то рассчитывал, наконец, на послушание и покорность…

<Ахматова>: «У меня в молодости был трудный характер. Я очень отстаивала свою внутреннюю независимость и была очень избалована. Но даже свекровь моя ставила меня потом в пример Анне Николаевне. Это был поспешный брак. Коля был очень уязвлен, когда я его оставила, и женился как-то наспех, нарочно, назло. Он думал, что женится на простенькой девочке, что она – воск, что из нее можно будет человека вылепить. А она железобетонная. Из нее не только нельзя лепить – на ней зарубки, царапины нельзя провести .

Ася была мелочна, глупа, жадна и капризна. Во время голода 1920–21 гг. он прислал ее вместе с дочкой Леночкой в Бежецк и стал высылать миллионы на содержание жены и дочери, но Ася капризничала, требовала разнообразия в столе, а взять было нечего: картофель и молочные продукты, даже мясо с трудом можно было достать. Ася плакала, впадала в истерику, в то время как Леночка, стуча кулачком в дверь, требовала «каки», т. е. картофеля. Своими капризами Ася причинила Анне Ивановне много неприятностей и даже болезней. Чтобы получить от мужа лишние деньги, она писала ему, будто бы брала у Александры Степановны в долг и теперь по ее «неотступной» просьбе должна ей возвратить. Выяснилось, что все это выдумки, и Николай Степанович взял ее обратно в С<анкт>-П<етербург>.

Там она устроилась играть пажей в каком-то театре и танцевать .

Вера Иосифовна Лурье:

Во время ареста Гумилева и после его расстрела ее приводили ко мне на квартиру. Она мечтала о сцене, произносила длинные монологи из каких-то пьес, мы старались ее всячески развлекать, но у меня осталось впечатление, что горя своего она полностью не сознавала .

Со слов Александры Степановны Сверчковой:

«Знаешь, Шура, – сказала она в 1924 году Александре Степановне, приезжавшей туда на курсы, – когда я узнала о трагической смерти Коли, я даже плохо танцевала» .

Ирина Владимировна Одоевцева:

То, что я ученица ее мужа, она никогда не забывала. И это иногда выражалось очень забавно.

Так, уже после расстрела Гумилева она, во время одного из моих особенно удачных выступлений, сказала:

– И все-таки я отношусь к Одоевцевой как королева. Ведь я вдова Гумилева, а она только его ученица .

Из книги Частная жизнь Сергея Есенина автора Ткаченко Константин Владимирович

ТАНЦОВЩИЦА АЙСЕДОРА ДУНКАН, ВТОРАЯ ОФИЦИАЛЬНАЯ ЖЕНА О чем шумела, гудела и сплетничала вся Москва? О переезде Есенина на новое место жительства: в Балашовский особняк на Пречистенке. В дом, где поселилась недавно приехавшая в Москву мировая знаменитость - американская

Из книги Женщины, которые любили Есенина автора Грибанов Борис Тимофеевич

Глава II АННА ИЗРЯДНОВА - ИДЕАЛЬНАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ЖЕНА После окончания школы Есенин несколько недель бил баклуши в Константинове: рыбачил, писал стихи, читал. В конце июля 1912 года он уехал в Москву, где поступил «мальчиком» в мясную лавку Крылова, где работал и его отец. Так

Из книги В небе - гвардейский Гатчинский автора Богданов Николай Григорьевич

Анна Николаевна В то время, когда, возвращаясь в свой полк, мы шли по тылам немецких войск из одного партизанского отряда в другой, мою спасительницу Анну Николаевну Мамонову постигла жестокая участь. Об этом я узнал после войны, будучи на слете витебских партизан в

Из книги 100 великих поэтов автора Еремин Виктор Николаевич

АННА АНДРЕЕВНА АХМАТОВА (1889-1966) и НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ГУМИЛЕВ (1886-1921) Анна Ахматова и Николай Гумилев – два ярчайших русских поэта Серебряного века. Судьба соединила их на короткое время, но во временах имена их неразделимы. Поэтому в рассказ об Анне Андреевне, конечно же,

Из книги Рыцарь совести автора Гердт Зиновий Ефимович

Вторая жена - окончательная С моей супругой Таней Правдиной мы познакомились в самолете, когда летели в командировку в Египет. Когда сели в Каире - день был очень ясный, и я вдруг вижу: прямо на летном поле нас встречает мой приятель Валита Тамали, он там работал в

Из книги Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы автора Щеголев Павел Елисеевич

Вульф Анна Николаевна Анна Николаевна Вульф (1799–1857) - старшая дочь П. А. Осиповой от первого брака. Первое ее знакомство с Пушкиным состоялось в 1817 году в Михайловском, а более близко она сошлась с поэтом в 1824–1826 годах. Анна Николаевна по-настоящему полюбила поэта и эта

Из книги Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы автора Нечаев Сергей Юрьевич

«Вторая законная жена императора» Княжна Долгорукая сделалась для императора столь необходимой, что он и думать не хотел о расставании и никому не позволял не то что дурно обращаться, но и просто непочтительно отзываться о ней. Когда, например, ему донесли, что всесильный

Из книги Достоевский без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Вторая жена Анна Григорьевна Александр Петрович Милюков (1817–1897), историк литературы, критик, педагог:Второй брак Достоевского был вполне счастлив, и он приобрел в Анне Григорьевне и любящую жену, и практическую хозяйку дома, и умную ценительницу своего таланта. Если

Из книги О Сталине без истерик автора Медведев Феликс Николаевич

Глава 3. Жена Н. И. Бухарина Анна Бухарина-Ларина: «В шапке Сталина меня вели на расстрел…» Осенью 1987 года Евгений Евтушенко рассказал мне о нелегкой судьбе художника Юрия Ларина.– Между прочим, сын Бухарина, – добавил он многозначительно. – Его мать, Анна Михайловна, –

Из книги Гумилев без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Первая жена Анна Андреевна Ахматова (1910–1918) Николай Степанович Гумилев. В записи О. А. Мочаловой:Она такой значительный человек, что нельзя относиться к ней только как к женщине… Анна Андреевна Гумилева:А. А. Ахматова была высокая, стройная, тоненькая и очень

Из книги Михаил Булгаков. Тайная жизнь Мастера автора Гарин Леонид

3.2 Вторая жена - Любовь Белозёрская Любовь Евгеньевна Белозёрская родилась в 1895 году в Польше и была четвёртым ребёнком в семье. После смерти отца семья переехала в Пензу. Училась Любовь Евгеньевна в Санкт-Петербурге в Деми?довской женской гимназии. В начале Первой

Из книги Жуков. Портрет на фоне эпохи автора Отхмезури Лаша

Из книги Бунин без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Жена Вера Николаевна Муромцева-Бунина Вера Николаевна Муромцева-Бунина. В записи Т. Д. Муравьевой-Логиновой:Женой писателя быть не легко, а очень, очень трудно, - ответила мне В. Н. - Надо уметь понять, принять и простить все увлечения, не только те, что были, а заранее и

Из книги Записки русского интеллигента автора Зёрнов Владимир Дмитриевич

Часть девятая (1919–1921) Оборона Саратова и заготовка дров для университета{525}Летом на Саратов наступали войска Деникина. Все граждане были мобилизованы на оборонительные работы вокруг города. Университет также получил предписание всем профессорам и преподавателям,

Из книги Девять женщин Андрея Миронова автора Раззаков Федор

Вторая жена: Лариса Голубкина Как мы помним, Лариса могла стать женой Миронова еще в первой половине 60-х, но тогда она к этому была не готова. Миронов не входил в число приоритетных для нее мужчин. В итоге Лариса крутила любовь с другими представителями сильного пола.

Из книги автора

Вторая жена Андрея: Лариса Голубкина На момент смерти Андрея Миронова его жене было 46 лет. Не самый старый возраст для женщины, которая к тому же умеет за собой следить. И многим тогда казалось, что пройдет какое-то время, вдова погорюет, да и выйдет замуж снова. Благо