Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Президент США Барак Обама объявил имена 16 человек, которые получат высшую награду США для гражданских лиц - президентскую медаль Свободы. Среди награжденных - израильский профессор психологии Даниэль Канеман, получивший Нобелевскую премию по экономике за применение психологической методики в экономической науке.
На заре XX века легендарный еврейский психолог Зигмунд Фрейд заявил, что знает все, хорошо понимает мотивацию человеческих поступков и предложил очень стройную теорию. На рубеже XX и XXI веков другой легендарный еврейский психолог Даниэль Канеман, несмотря на мировую славу и научные регалии, включая Нобелевскую премию и президентскую медаль Свободы, говорит, что самой большой проблемой при принятии решений является апломб, и сам он ни в чем не уверен.
Американо-израильского психолога Даниэля Канемана называют одним из наиболее влиятельных мыслителей нашего времени. Нобелевский лауреат и основатель современной бихевиоральной экономики (за что и получил Нобелевскую премию) и гедонистической психологии, он сформировал наше нынешнее представление о человеческой ошибке, риске, суждениях, принятии решения, о счастье и многом другом, написала в 2011 году Мария Попова в статье «The Anti-Gladwell: Kahneman’s New way to Think About Thinking».
Два великих психолога пересеклись во времени. Даниэль Канеман родился 5 марта 1934 года в Тель-Авиве, куда его мать приехала в гости к родственникам. Детство он провел в Париже, куда родители перебрались из Литвы в начале 1920-х годов. После оккупации Парижа нацистами отец Канемана был схвачен и отправлен в концлагерь, но его работодателю каким-то чудом удалось вызволить его из лагеря смерти. Все годы войны семья провела во Франции, скрываясь от преследований. В 1944 году отец Канемана умер от диабета, а в 1948 году, накануне провозглашения Государства Израиль, семья перебралась в подмандатную Палестину.
Собственно, интерес к психологии проявился у Даниэля в детские годы, во время оккупации Франции. Вот как он вспоминает об этом: «Это было в конце 1941 - начале 1942 года. Евреи должны были носить на одежде желтую звезду Давида и соблюдать комендантский час, который для них начинался в 6 часов вечера. Я заигрался со своим товарищем - было довольно поздно. Я вывернул наизнанку мой коричневый свитер и пошел домой. Идя по пустой улице, я увидел приближающегося ко мне немецкого солдата. У него была черная форма СС, а мама предупреждала меня, что именно эсэсовцев я должен бояться больше всего. Проходя мимо него, я ускорил шаг и заметил, что он пристально смотрит на меня. Затем эсэсовец наклонился и… обнял меня. Я же больше всего боялся, что он обнаружит мою желтую звезду. Он очень эмоционально заговорил со мной на немецком языке. Затем раскрыл кошелек, показал фотографию своего сына и дал мне денег. Я вернулся домой совершенно уверенным в правоте своей мамы: люди бесконечно сложны и интересны».
В 1954 году Даниэль Канеман получил степень бакалавра по психологии как основной специальности и по математике как дополнительной. По окончании университета он служил в психологическом отделе ЦАХАЛа. В 1958 году поступил в докторантуру Калифорнийского университета в Беркли.
Академическую карьеру он начал в 1961 году в качестве преподавателя психологии в Еврейском университете в Иерусалиме. В 1966 году становится старшим преподавателем. В своих ранних работах он занимался исследованием визуального восприятия и внимания. Его первая публикация в престижном журнале Science называлась «Диаметр зрачка и нагрузка памяти». В этот период он читал лекции в Мичиганском университете (1965–1966) и работал в Институте прикладной психологии в Кембридже (1968–1969). В 1966–1967 годах он стал членом Центра когнитивных исследований и читал лекции по психологии в Гарварде. В 1978 году Канеман получил приглашение на работу в Университет Британской Колумбии и уехал из Израиля. В том же году он женился на Анне Трисман. В конце 60-х годов началось его плодотворное сотрудничество с другим израильским психологом Амосом Тверским, с которым они опубликовали довольно много совместных работ.
Трое еврейских ученых - Даниэль Канеман, Амос Тверский и Ричард Талер - увлеклись психологией экономики и создали новую науку под названием «бихевиоральная экономика». Это было начало 80-х годов, а в 90-х Канеман начинает исследования в области гедонистической психологии, связанной с очень популярным движением позитивной психологии.
«Гедонистическая психология - это исследование того, что делает наш опыт и жизнь приятной или неприятной. Она занимается чувствами удовольствия и боли, интереса и скуки, радости и печали, удовлетворенности и неудовлетворенности, она также учитывает весь спектр обстоятельств как биологических, так и общественных, страдания и печали».
В самом начале своей карьеры, когда Даниэль Канеман с группой других психологов проводил тесты для будущих офицеров ЦАХАЛа, выявляя их лидерские качества, он обнаружил, что «наши предсказания вообще не имели никакого значения». Тогда он вывел первую формулу: «иллюзия значимости».
Десятилетия спустя он убедился, что тесты, проводимые в искусственной обстановке, не всегда коррелируются с поведением людей в реальных обстоятельствах, и часто это впечатление оказывалось простым совпадением случайных событий. И в жизни успех или неуспех того или иного человека определяется самыми различными событиями, иногда совершенно случайными.
С удивительной простотой и ясностью Даниэль Канеман доказывает, что многие наши предсказания и заявления - всего лишь иллюзии. «Способность объяснить прошлое создает у нас иллюзию, что мир можно понять. Так и совершаются ошибки во многих областях».
«Апломб царит повсюду. Мы думаем, что знаем все, а на самом деле мы ничего не знаем».
Пережив в детстве нацистскую оккупацию, Даниэль Канеман очень тяжело воспринимает слово «оккупация» и считает «поселения настоящим несчастьем», но тут уж, говоря его словами, «люди склонны отрицать общие факты, если они противоречат их личному опыту».
А еще большинство мнений формируется на основе эмоций и на основе тех же эмоций принимаются особо важные решения, указывает профессор Канеман. Очень важно не позволять никому манипулировать собой.
А теперь - высокие звания и награды профессора Канемана:
В 2002 он становится лауреатом Нобелевской премии в области экономики.
В 2003 году Канеман совместно с Амосом Тверским получает премию Университета Луисвилля в области психологии.
В 2005 году в списке «Едиот Ахронот» «200 великих граждан Израиля» он занял 101 место.
В 2007 году он стал лауреатом премии Психологического общества Америки за выдающийся вклад в развитие психологии.
6 ноября 2009 года ему было присвоено звание почетного доктора экономики Университета Эразма в Роттердаме.
В 2011 и 2012 году он входил в список 50 самых влиятельных людей в мире финансов.
2011 и 2012 году его книга «Быстрое и медленное мышление» получает награды «Лос-Анджелес ­таймс» и Национальной академии наук.
В 2012 году он стал почетным академиком испанской академии наук.
8 августа 2013 года президент Барак Обама объявил о награждении его президентской медалью Свободы.

Даниэль Канеман (Daniel Kahneman, 5 марта 1934, Тель-Авив) — израильско-американский психолог, один из основоположников психологической экономической теории и поведенческих финансов, в которых объединены экономика и когнитивистика для объяснения иррациональности отношения человека к риску в принятии решений и в управлении своим поведением.

Знаменит своей работой, выполненной совместно с Амосом Тверски и другими авторами, по установлению когнитивной основы для общих человеческих заблуждений в использовании эвристик, а также для развития теории перспектив; лауреат Нобелевской премии по экономике 2002 года «за применение психологической методики в экономической науке, в особенности — при исследовании формирования суждений и принятия решений в условиях неопределённости» (совместно с В. Смитом), несмотря на то, что исследования проводил как психолог, а не как экономист.

Канеман родился в Тель-Авиве, провёл свои детские годы в Париже, переехал в Палестину в 1946 году. Получил степень бакалавра математики и психологии в Еврейском университете в Иерусалиме в 1954 году, после чего работал в Армии обороны Израиля, в основном в психологическом отделе. Подразделение, в котором он служил, занималось отбором и тестированием призывников. Канеман разрабатывал интервью для оценки личности.

После увольнения из армии Канеман возвратился в Еврейский университет, где прослушал курсы логики и философии науки. В 1958 году переехал в Соединённые Штаты Америки и получил степень доктора философии по психологии в Калифорнийском университете, Беркли в 1961 году.

С 1969 года сотрудничал с Амосом Тверски, который по приглашению Канемана читал в Еврейском университете лекции об оценке вероятности событий.

В настоящее время работает в Принстонском университете, а также в Еврейском университете. Входит в редакционный совет журнала Economics and Philosophy. Канеман никогда не заявлял, что он один занимался психологической экономикой — он указывал, что все, что им получено в этой области, он и Тверски достигли совместно с их соавторами Ричардом Тэйлером и Джеком Кнетчем.

Канеман женат на Энн Трисман, знаменитой исследовательнице внимания и памяти.

Книги (2)

Принятие решений в неопределенности

Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения.

«Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения» — фундаментальный труд по психологии принятия решений.

Ссылки на отдельные работы этих авторов достаточно часто встречаются в академической литературе, но полный сборник этих статей на русском языке опубликован впервые. Выход этой книги, безусловно, важное событие для специалистов в области управления, стратегического планирования, принятия решений, поведения потребителей и т.д.

Книга представляет интерес для специалистов в области менеджмента, экономики, психологии, как в теории, так и в практике, которые имеют дело с такой сложной и интересной областью человеческой деятельности, как принятие решений.

В 2002 году Дэниэл Канеман (Daniel Kahneman) получил Нобелевскую премию по экономике. Ничего особенного, только один факт — Даниэль всю жизнь занимается психологией. В частности, он является одним из двух исследователей, которые в начале 70-х пытались разрушить основополагающую парадигму экономических наук того времени: миф о человеке, принимающем архи-рациональные решения, известного как «Человек экономический».

К сожалению, соратник Даниэля, Амос Тверски, умер в 1996 году в возрасте 59 лет. Если бы Тверски был жив, он, несомненно, разделил бы Нобелевскую премию с Канеманом, его давним коллегой и дорогим другом.

Человеческая иррациональность — центральная точка всех работ Канемана. По существу, весь его исследовательский путь можно поделить на три этапа, на каждом из которых «человек иррациональный» раскрывает себя с новой стороны.

На первом этапе, Канеман и Тверски провели ряд гениальных экспериментов, которые выявили около двадцати «когнитивных искажений» — бессознательных ошибок рассуждения, искажающих наши суждения о мире. Наиболее типичен « »: склонность к зависимости от малозначимых чисел. Например, в одном эксперименте опытные немецкие судьи показали более высокую склонность к вынесению длительного срока заключения для магазинного вора, в случае выпадания на кубиках большого числа.

На втором этапе Канеман и Тверски доказали, что люди, принимающие решения в условиях неопределенности, не ведут себя образом, предписываемым им экономическими моделями; они не «максимизируют полезность». Позже они развили альтернативную концепцию о процессе , более близкую к реальному человеческому поведению, получившую название «теория перспектив». Именно за это достижение Канеман получил Нобелевскую премию.

На третьем этапе своей карьеры, уже после смерти Тверски, Канеман углубился в «гедонистическую психологию»: , его природе и причинах. Открытия в этой области были весьма экстравагантны — и не только потому, что один из ключевых экспериментов включал нарочно затянутую исследователями колоноскопию (это неприятная медицинская процедура, во время которой врач-эндоскопист осматривает и оценивает состояние внутренней поверхности толстой кишки при помощи специального зонда).

Книга «Думай медленно, решай быстро» (Thinking, fast and slow ) охватывает эти три этапа. Это удивительно богатая работа: яркая, глубокая, полная интеллектуальных сюрпризов и ценная для самосовершенствования. Она занимательна и во многих моментах трогательна, особенно в тех, где Канеман рассказывает о своем сотрудничестве с Тверски («Удовольствие, которое мы получали от совместной работы, сделало нас чрезвычайно терпимыми; намного легче стремиться к совершенству, когда вы не скучаете ни минуты»). Его видение недостатков человеческого разума настолько впечатляет, что колумнист New York Times Дэвид Брукс (David Brooks) недавно заявил: работу Канемана и Тверски «будут помнить сотни лет спустя» и что «это важная точка опоры в самопознании человеком самого себя».

Лейтмотив всей книги — человеческая самоуверенность. Все люди, и в особенности эксперты, склонны преувеличивать значимость своего понимания мира — это один из ключевых постулатов Калемана. Несмотря на все , заблуждения и иллюзии, что он и Тверски (наряду с другими исследователями) обнаружили за последние несколько десятилетий, автор не торопится утверждать об абсолютной иррациональности человеческого восприятия и поведения.

«Большую часть времени мы здоровы, а наши действия и суждения преимущественно соответствуют ситуации», пишет Канеман во введении. Тем не менее, через несколько страниц он отмечает, что результаты их работы бросили вызов идее, распространенной в академических кругах, что «люди, как правило, рациональны». Исследователи обнаружили «систематические ошибки в мышлении нормальных людей»: ошибки, возникающие не от чрезмерного воздействия эмоций, а встроенные в сложившиеся механизмы познания.

Хотя Канеман описывает только скромные политические последствия (например, договоры должны быть изложены более ясным языком), другие (возможно, более самоуверенные исследователи) пошли гораздо дальше. Брукс, например, утверждает, что работы Канемана и Тверски иллюстрируют «ограничения социальной политики», в частности, глупость действий правительства по борьбе с безработицей и по восстановлению экономики.

Быстрый или логичный

Такие радикальные данные вызывают неодобрение, даже если они не поддерживаются автором. А неодобрение порождает скептицизм: названный Калеманом «Системой 2» (System 2). В схеме Канемана «Системой 2» является наш медленный, преднамеренный, аналитический и сознательно целенаправленный способ рассуждения о мире. «Система 1» (System 1), напротив, наш быстрый, автоматический, интуитивный и в значительной степени бессознательный режим.

Именно «Система 1» обнаруживает враждебность в голосе и легко завершает фразу «Черное и...». А «Система 2» моментально приступает к делу, когда нам нужно заполнить налоговую форму или припарковать машину на узком участке. Канеман и другие нашли простой способ объяснить как у человека включается «Система 2» во время задания: достаточно посмотреть в его глаза и подметить, как расширились зрачки.

В свою очередь, «Система 1» использует ассоциации и метафоры для реализации быстрого и поверхностного представления о действительности, на который «Система 2» опирается для достижения четких убеждений и обоснованных выборов. «Система 1» предлагает, «Система 2» располагает. Получается, «Система 2» доминирует? В принципе, да. Но кроме своей избирательности и рациональности, она еще и ленива. Она быстро устает (для обозначения этого существует модный термин «истощение Эго»).

Слишком часто, вместо замедления работы и анализа вещей, «Система 2» довольствуется легким, но недостоверным видением, которым ее кормит «Система 1».

Скептически настроенный читатель может спросить, насколько серьезно стоит расценивать все эти разговоры о Первой и Второй системах. На самом ли деле они — пара маленьких «агентов» в нашей голове, каждый со своей отличительной индивидуальностью? Не совсем, говорит Канеман, скорее они являются «полезными фикциями» — полезными потому, что помогают объяснять причуды человеческого разума.

Проблемы не у Линды

Рассмотрим «самый известный и самый спорный» эксперимент, по мнению Канемана, который он и Тверски проводили вместе: «проблему Линды». Участники эксперимента рассказали о вымышленной молодой женщине по имени Линда, одинокой, откровенной и очень яркой, которая, будучи студенткой, была глубоко обеспокоена вопросами дискриминации и социальной справедливости. Далее участников эксперимента спросили — какой вариант вероятнее? Тот, что Линда — кассир в банке, или то, что она — кассир банка и активная участница феминистского движения. Подавляющее большинство респондентов назвали второй вариант более вероятным. Другими словами, «феминистка банковский кассир» была более вероятным, чем просто «банковский кассир». Это, конечно, явное нарушение законов вероятности, ведь каждая феминистка-кассир является банковским служащим; добавление деталей может только снизить вероятность. Тем не менее, даже среди аспирантов Стэнфордского университета бизнеса, проходящих усиленную подготовку по теории вероятности, 85% провалили «проблему Линды». Одна студентка отметила, что она совершила элементарный логический промах, так как «Я думала, вы просто спросили мое мнение».

Что здесь пошло не так? Простой вопрос (насколько целостно повествование?) заменяется на более сложный (насколько это вероятно?). И это, по мнению Канемана, является источником многих предубеждений, заражающих наше мышление. Система 1 перескакивает на интуитивное умозаключение, основанное на «эвристике» — легким, но несовершенным способом ответа на сложные вопросы — и Система 2 одобряет этот , не утруждая себя излишней работой, если он выглядит логичным.

Канеман описывает десятки подобных экспериментов, демонстрирующих сбои в рациональности — «базовое установленное пренебрежение», «каскады доступности», «иллюзия достоверности» и т. д.

Неужели мы так безнадежны? Подумайте еще раз о «проблеме Линды». Даже великий биолог-эволюционист Стивен Джей Гулд (Stephen Jay Gould) был обеспокоен этим. В ходе описанного выше эксперимента он знал правильный ответ, но написал, что «обезьянка в моей голове продолжает скакать вверх-вниз, крича: “Она же не может быть просто кассиром банка; прочти описание!”».

Канеман убежден, что именно Система 1 Гулда подсказывала ему неправильный ответ. Но, возможно, происходит нечто менее уловимое. Наш повседневный разговор происходит на богатом фоне неустановленных ожиданий — то, что лингвисты называют «импликатурой». Такие импликатуры могут просочиться в психологические эксперименты. Учитывая ожидания, способствующие коммуникации, возможно, было бы разумно для участников эксперимента, выбравших вариант «Линда — банковский клерк», подразумевать, что она не была феминисткой. Если так, то их ответы нельзя считать по-настоящему ошибочными.

«Неубиваемый» оптимизм

В более естественных условиях — когда мы обнаруживаем факт мошенничества; когда рассуждаем о вещах вместо символов; когда оцениваем сухие цифры, а не доли — люди с большей вероятностью не сделают похожие ошибки. По крайней мере, об этом говорит большинство дальнейших исследований. Возможно, мы не настолько иррациональны в конце концов.

Некоторые когнитивные предубеждения, конечно, грубо смотрятся даже в самых естественных условиях. К примеру, то, что Канеман называет «ошибочное планирование»: склонность к переоценке преимуществ и недооценке затрат. Так в 2002 году, реконструируя кухни, американцы ожидали, что работа в среднем стоит $18 658, а в итоге платили $38 769.

Ошибочное планирование является «только одним из проявлений тотально-оптимистичной предвзятости», которая «вполне может быть наиболее значительным из когнитивных предубеждений». Получается, в каком-то смысле, уклон в сторону оптимизма очевидно плох, т.к. он порождает ложные убеждения — такие, как уверенность в том, что все под вашим контролем, а не просто удачное стечение обстоятельств. Но без этой «иллюзии контроля» были бы мы способны подниматься с кровати каждое утро?

Оптимисты психологически более устойчивы, имеют сильную иммунную систему и живут в среднем дольше, чем их сверстники-реалисты. Кроме того, как отмечает Канеман, преувеличенный оптимизм служит защитой от парализующего действия другого предубеждения: «страха потери»: мы склонны бояться потерь больше, чем ценить приобретения.

Помнящее счастье

Даже если бы мы могли избавиться от предубеждений и иллюзий, отнюдь не факт, что это сделало бы нашу жизнь лучше. И тут встает фундаментальный вопрос: что такое точка рациональности? Наши повседневные способности к рассуждению эволюционировали, чтобы эффективно справляться со сложной и динамичной окружающей средой. Таким образом, они, скорее всего, будут гибкими к этой среде, даже если отключатся в нескольких искусственных экспериментах психологов.

Канеман никогда не вступал в философские поединки с природой рациональности. Он, однако, выдвинул захватывающее предложение о том, что может быть ее целью: счастье. Что значит быть счастливым? Когда Канеман впервые поднял этот вопрос в середине 90-х, большинство исследований счастья опирались на опросы людей о том, насколько они удовлетворены своей жизнью в целом. Но столь ретроспективные оценки зависят от памяти, которая является крайне ненадежной переменной. А что, если вместо этого отбирать приятный и болезненный опыт от случая к случаю и суммировать его с течением времени?

Канеман называет это «испытывающим» благополучием, как противопоставление «запоминающему» благополучию, на которое опираются исследователи. И он обнаружил, что эти две меры счастья расходятся в неожиданных направлениях. «Испытывающее Я» делает не то же самое, что и «Запоминающее Я». В частности, Запоминающее Я не заботится о продолжительности — как долго длится приятный или неприятный опыт. Скорее, оно ретроспективно оценивает опыт по максимальному уровню боли или удовольствия.

В одном из наиболее ужасающих экспериментов Канемана были показаны две причуды Запоминающего Я — «продолжительное пренебрежение» и «правило последнего впечатления». Две группы пациентов должны были пройти болезненную колоноскопию. Пациенты из группы А прошли обычную процедуру. Пациенты группы Б тоже прошли данную процедуру за исключением нескольких добавленных минут дискомфорта, в которые колоноскоп был неподвижен. Какая группа пострадала больше? Группа Б пережила всю боль, испытанную группой А, и много чего еще. Но поскольку продление колоноскопии у Группы Б было менее болезненно, чем основная процедура, пациенты этой группы беспокоились меньше, и повторная колоноскопия почти не вызвала у них возражений.

Как с колоноскопией, так и с жизнью. Не «испытывающее», а «помнящее Я» отдает поручения. Помнящее Я осуществляет «тиранию» над Испытывающим Я. «Как ни странно это может показаться», пишет Канеман, «я есть одновременно “запоминающее я” и “испытывающее я”, делающее мою жизнь мне незнакомой».

Радикальный вывод Канемана не столь дальновиден. «Испытывающего Я» может и не существовать вовсе. Например, сканирующие мозг эксперименты Рафаэля Малаха (Rafael Malach) и его коллеги из института Вайцмана в Израиле показали, что когда предметы поглощаются в опыте, например, при просмотре фильма «Хороший, плохой, злой», части мозга, связанные с самосознанием, закрыты (ингибированы) остальной частью мозга. Личность, кажется, просто исчезает. Тогда кто же наслаждается фильмом? И почему такие обезличенные удовольствия должны входить в зону ответственности «запоминающего Я»?

Очевидно, что в гедонистической психологии еще многое должно быть открыто. Но концептуальные инновации Канеман заложил в основу для многих эмпирических исследований, изложенных в его работе: что головные боли гедонически тяжелее у бедняков; что женщины, живущие одни, в среднем зарабатывают столько же, как и женщины, имеющие спутника жизни; и что семейного дохода в $75 000 в дорогих регионах и странах достаточно, чтобы максимизировать удовольствие от жизни.

В речи Даниэля Канемана постоянно проскальзывает одно слово: удача. Восьмидесятилетний американец еврейского происхождения считается одним из самых влиятельных из ныне живущих мыслителей. Разработанные им теории двухскоростной обработки информации и эвристики для когнитивной психологии – то же, чем теория Дарвина была для биологии. Умение описывать свои находки четким, понятным языком снискало ему такую популярность, какой позавидовало бы большинство рок-групп.

Но, сидя напротив меня в библиотеке Королевского института, этот лукавый старец утверждает, что почти все свои находки сделал только по воле случая. В раннем детстве ему повезло выжить в оккупированной нацистами Франции. Повезло, что мама была «талантливой сплетницей» и разжигала в нем очарованность глубиной людских странностей (которые были и у патрулировавших город эсэсовцев). И он уверен, что не достиг бы никаких успехов, если в один «удачный день» 1969-го случайно не встретил в Иерусалиме Амоса Тверски, ставшего ему другом и коллегой. «То, что мы встретились, что он мне понравился, что мы так хорошо сработались, а наша методика стала такой авторитетной, – это чистое везение», – признается Канеман. «Чистым везением» было и получить в 2003 году Нобелевскую премию по экономике (за работу о теории перспектив). «Нобелевскую премию не за качество работы дают, знаете ли…» – объясняет ученый. Однако идея о финансовой нерациональности человека экономистов потрясла и еще дала жизнь новой дисциплине: поведенческой экономике. В этом тоже есть элемент счастливой случайности.

В 2011 году вышла книга «Думай медленно… Решай быстро» – квинтэссенция трудов Канемана, которую тот посвятил умершему в 1996-м Тверски. Книга разошлась миллионом копий, но счастье, что она вообще была написана. «Каждый миг работы над ней вызывал у меня ненависть, – делится автор, – и в законченном виде она мне не понравилась. Так что ее успех стал для меня большим сюрпризом».

Для всех же, кто ее прочитал, это совсем не сюрприз. Изложенные в ней идеи повлияли на все – от методики набора бейсбольных команд до того, что по инициативе Дэвида Кэмерона была сформирована группа поведенческих исследований. Продуктом канемановских теорий (скромность тут никак не уместна) стал и его собственный изумленный фатализм. «В ретроспективе толковать жизнь слишком просто», – считает психолог. Мир куда беспорядочнее, чем мы настроены полагать.

Центральная идея трудов Канемана и Тверски состоит в наличии двух систем мышления. Первая – «быстрая»: когда мы мыслим на автомате, без усилий, интуитивно, можем сразу ответить на простые вопросы вроде «сколько будет два плюс два?» или «любишь ли ты свою маму?» Вторая система – «медленная». Это запасной «процессор», который включается, когда нам нужно взять пау­зу и подумать над тем, сколько будет 24×17 или как разрешится ситуация в Крыму.

Нам хочется верить, что главная – система номер два. Что мы рациональные, рассудительные существа. Но система номер два – ленивая. Она слишком охотно готова поощрять сиюминутные суждения и впечатления, выработанные системой номер один. Эвристическим путем мы упрощаем в голове сложные вопросы: вместо «подходит ли эта партия на роль правящей?» мы спрашиваем, «нравится ли мне лицо Дэвида Кэмерона?» На нас влияют «ориентиры» (когда риелтор говорит, что двухкомнатная квартира в Хакни стоит 20 млн фунтов) и «угол подачи» («должна ли Шотландия быть независимой?» или «должна ли Шотландия оставаться частью Великобритании?»). Мы склонны давать событиям яркие объяснения, но не склонны задумываться, насколько эти объяснения правдоподобны. Так что если мы за неделю услышим о гибели двух велосипедистов, то будем думать, что ездить на велосипедах стало заметно опаснее, хотя вероятнее, что эти смерти не связаны.

Проведя серию комичных экспериментов с рулеткой и шулерскими костями, Тверски и Канеман показали, как же легко можно заставить нас принимать нерациональные решения. Даже судьи из уголовных судов действовали под влиянием абсолютно случайных чисел. Ученые также продемонстрировали зловещий эффект установок (как люди начинают вести себя эгоистичнее, увидев изображения денег). Многие из таких психологических уловок срабатывали, даже когда испытуемых о них открыто предупреждали. «Если что-то нам кажется правильным, мы этому следуем», – резюмирует Канеман. Систему номер два мы обычно включаем после, чтобы объяснить уже сделанное. Если вообще включаем.

Один из занимательнейших моментов книги – рассказ о визите автора в инвестиционную компанию с Уолл-стрит. Проанализировав ее отчеты, он вычислил, что трейдеры, которых высоко ценили за способность «читать» рынки, показывали результаты не лучше, чем если бы принимали решения наугад. Поэтому их бонусы были за везение, хотя те находили, как выдать успех за плод мастерства. «Они довольно-таки сильно разозлились, когда я сказал им об этом, – смеется психолог. – Но есть четкие доказательства, что головокружительному обогащению намного больше способствует удача, нежели умения».

То же справедливо и при оценке успешности одной компании на фоне другой. Канеман рассказывает, как один из самых известных CEO мира, принимая его однажды вечером у себя дома, сильно сокрушался, что миллиарды заработал по счастливой случайности. Но, по мнению ученого, мы вряд ли перестанем верить в миф о всевидящих CEO , которые заслуживают восьмизначных зарплат. «Наш разум, – говорит он, – это инструмент для объяснения мира. Мы объясняем мир, рассуждая о причинах и следствиях. А в историях о причинах и следствиях всегда должны быть герои. О том, что могло случиться и изменило бы ход событий, мы не думаем».

Отсюда и его интерпретация финансового кризиса 2008-го. Спрашиваю: может, это система номер два взяла отпуск? Ведь мало того, что решения принимались неправильные, их еще и закрепляли. Но Канеман мыслит иначе: «Самой большой ошибкой было утверждать, что это можно было предвидеть. Очень умные люди не смогли это предвидеть. Было много таких, кто думал, что это может случиться, а потом, когда все уже случилось, сказал: “А мы так и знали”. Это неправильное употребление слова “знать”».

Канеман больше не занимается научной работой, но по-прежнему востребован как советник и консультирует крупные компании по принятию решений. Сейчас его как раз увлекает идея «знания». «Что значит что-то знать? – вопрошает он с блеском в глазах за очками. – Реальные факты почти не играют здесь роли. Знание – это, как правило, единственное, что приходит на ум, что-то безальтернативное для вас. Особенно это справедливо, когда вы психологически прикованы к тому факту, что те, кому вы доверяете, верят в то же самое. И только потом вы придумываете объяснения».

Поэтому, продолжает ученый, людей и не переубедишь в дискуссии о политике. «Ведь доводы, которыми они подкрепляют свои убеждения, – аргументирует он, – не имеют почти никакого отношения к самим этим убеждениям, которые, как правило, формируются под действием случайных социальных факторов. Почему я верю в глобальное потепление? Потому что верю тому типу людей, которые говорят мне, что оно есть! – Канеман засмеялся. – Доказательств у меня никаких».

В результате возникают абсолютно нелепые корреляции. Например, противники однополых браков склонны также сомневаться в глобальном потеп­лении. «Связь тут исключительно ассоциативная и эмоциональная», – комментирует собеседник. Ученые куда охотнее убеждают публику историями, чем фактами. «Если вы хотите донести что-то о глобальном потеплении, – отмечает психолог, – то нужно апеллировать к системе номер один. Силу апелляции к системе номер два мы переоцениваем. Когда понимаешь, что факты людям неважны, становится довольно неприятно».
Труд жизни, кажется, внушил Канеману изумленное восприятие человека как милого набора
недостатков.

«Идея о том, что поведение человека саморазрушительно, что судьба воплощается в поступках людей, чтобы в конце концов погубить их, – это большая идея, – констатирует он. – Мы придаем слишком много значения мелким проблемам и слишком мало – серьезности последствий. Не удивлюсь, если многие погибли, ища во время пожара свои брюки».

Канемана тянет назвать пионером в изучении человеческой глупости, но он такое определение отвергает: «Мы не глупые. Это побочные эффекты системы, которая в остальном работает крайне хорошо. Центральный персонаж моей книги – это система номер один, я считаю. Но это естественно. У нее было куда больше времени на развитие. Это вторая система ленивая… Но она не стоит на месте».

Как думать быстро и медленно

Контролируйте естественные импульсы

По мнению Канемана, у нас есть две системы мышления: быстрая, основанная на импульсах и интуиции, и медленная, опирающаяся на рассудительность. По природе мы тяготеем к быстрой, особенно когда устаем, но нужно знать, когда доверять ей. Она годится, например, для прогнозирования вероятности, но для формирования полной картины может понадобиться мышление медленное, как и для того, чтобы понять, насколько человек подходит для конкретной работы.

Приучайтесь мыслить долгосрочно

Обманный эффект концентрации внимания выдвигает на первый план сиюминутное и может привести к нежелательным результатам.

Будьте честными

Исследования показывают, что несправедливые работодатели страдают от спада производительности труда, а несправедливость цен ведет к снижению продаж.

Помогайте друг другу

Предубеждения слепят, как говорит Канеман, и потому чужие ошибки увидеть легче. Так что просите конструктивной критики и будьте готовы сказать другим, что те могут улучшить.

Чтобы чужая реакция была разумнее, рисуйте картину целиком,
а не только негативные участки

Людям свойственно концентрироваться на различиях, а не на отдельных объектах. Поэтому инвесторов больше заботит динамика богатства, чем оно само. Переключайте их внимание, говоря, как много у них есть, а не как много они потеряли.

Судите здраво

«Ощущаемое» состояние отличается от «запоминаемого». Запоминающее «я» не интересует длительность хорошего или плохого состояния. Оно оценивает его по пиковым точкам и концу.

Не давайте неудачам сломить вас

Как бы много вы ни планировали, большую роль может сыграть случай, а по статистике, за любого рода неудачей следует успех.

Не полагайтесь полностью на бухгалтеров и фондовых управляющих

Изучив их долгосрочные результаты, Канеман пришел к выводу, что причина их успеха – в удаче,
а не в навыках.

Не игнорируйте чувства

Счастье – это реальное состояние, а потому его можно измерить, исследовать и осмыслить. Как цель для общества и средство воздействия на экономику.

Не поддавайтесь «иллюзии достоверности»

Если «факты» повторять и разъяснять, они могут показаться правдивыми. Но мы должны постоянно
ставить их под сомнение.

Не хмурьтесь, если хотите, чтобы ваши просьбы выполняли

Когда лицо выражает негативные эмоции, окружающие начинают больше анализировать и сомневаться.

Канеман – лауреат Нобелевской премии по экономике "за применение психологической методики в экономической науке". Он был удостоен награды в 2002-м вместе с Верноном Л. Смитом (Vernon L. Smith). Канеман хорошо известен за свои работы по психологии оценки и принятия решений, поведенческой экономике и гедонистической психологии. Вместе с другими мыслителями, включая Амоса Тверски (Amos Tversky), Канеман установил когнитивную основу для общих человеческих заблуждений, которые вытекают из эвристики и предубеждений. Он также участвовал в разработке теории перспектив.

Даниэль Канеман родился в Тель-Авиве (Tel Aviv) 5 марта 1934-го, когда его мать гостила у родни. Свое детство он провел во Франции (France), куда родители эмигрировали из Литвы (Lithuania) в начале 1920-х. Канеман и его семья находились в Париже (Paris), когда город в 1940-м был оккупирован нацистами. Его отца схватили во время первой крупной облавы на французских евреев, но отпустили по истечении шести недель. На благополучный исход повлиял работодатель отца. Семейство оставалось в бегах всю оставшуюся часть войны. Даниэль лишился отца в 1994-м, который умер из-за проблем, вызванных диабетом. В 1948-м Канеман вместе с родными прибыл на территорию британской подмандатной Палестины (Palestine), как раз перед созданием государства Израиль (Israel).

Канеман получил степень бакалавра наук со специализацией в области психологии в Еврейском университете в Иерусалиме (Hebrew University of Jerusalem) в 1954-м. Затем он работал в службе психологической помощи в Армии обороны Израиля. В число обязанностей Даниэля входила оценка кандидатов для обучения в школе подготовки офицеров, а также разработка тестов.

В 1958-м он направился в Соединенные Штаты, чтобы заработать степень доктора философии в области психологии в Калифорнийском университете в Беркли (University of California at Berkeley). Академическая карьера Канемана началась с чтения лекций по психологии в Еврейском университете в Иерусалиме в 1961-м. Он вырос до старшего преподавателя в 1966-м. Его ранние работы было сосредоточены на визуальном восприятии и внимании.

В 1978-м Канеман перешел на работу в Университет Британской Колумбии (University of British Columbia).

Будучи членом Центра передовых исследований в области поведенческих наук при Стэнфордском Университете (Stanford University) в 1977-1978 гг., Канеман познакомился с Ричардом Талером (Richard Thaler). Они быстро стали друзьями и оказали значительное влияние друг на друга. Даниэль и Ричард оба приняли активное участие в разработке нового подхода к экономической теории. Вместе с Дэвидом Шкаде (David Schkade) Канеман разработал понятие "фокусировки иллюзии", чтобы частично объяснить ошибки, которые делают люди при оценке последствий различных сценариев своего будущего. Это понятие также известно как "аффективное прогнозирование", хорошо изученное Даниэлем Гилбертом (Daniel Gilbert).

В настоящее время Канеман – почетный профессор психологии и профессор кафедры по связям с общественностью в Школе общественных и международных отношений им. Вудро Вильсона при Принстонском Университете (Woodrow Wilson School, Princeton University). Канеман является партнером-основателем консалтинговой компании "TGG Group". Он женат на Энн Трисман (Anne Treisman), специалисте в области психологии внимания и члене Королевского общества.

В 2011-м журнал "Foreign Policy" включил Канемана в список лучших мировых мыслителей. В этом же году был издан его бестселлер, "Мышление: быстрое и медленное" ("Thinking, Fast and Slow"), в котором кратко изложена большая часть исследований Канемана.