Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Аканье - широко распространенное в русском и белорусском языках явление изменения этимологического о в безударном положении - переход его в а или близкие к последнему редуцированные гласные звуки. Охватывая белорусские говоры полностью, аканье в русском языке характеризует только литературное произношение и переходные говоры, но отсутствует в севернорусском наречии .

По говорам условия проявления аканья не одинаковы и характеризуются довольно значительными различиями. Зарождение этой фонетической особенности следует, повидимому, относить ко времени, значительно более раннему, чем она обнаруживается в памятниках (средина XIV века). В пользу такого мнения говорит широта распространения и фонетическое разнообразие этой особенности (см. и ниже соображения об иканье и яканье, которые развивались в большей или меньшей мере параллельно с аканьем).

Под московским аканьем в узком смысле термина разумеется явление перехода о непосредственно перед ударением в а, а в других положениях неударяемости - в редуцированный звук ряда а, производящий на слух впечатление звука, близкого к ы (э): парок (порбк), важу (вожу), но кэласок (колосбк), гэласок (голосок), высоко (высбко), тихэ (тихо) и под.

Первые немногочисленные случаи аканья (спорные) отмечаются (Соболевским) в списанном в Москве с украинского оригинала Сийском ев. 1339 г. Из них наибольшее доверие внушает «въ апу- стѣвшии земли» в записи к нему. Переписчик Пролога Моек, синод. типографии N° 172 1383 г., повидимому, новгородец, название Москвы пишет через а, вероятно, так, как он слышал по местному произношению: «того же лѣта взяшь (sic!) тотары ма- скву город на руси».

Случаи вполне надежные, не оставляющие сомнения в своей природе, относятся к Московскому ев. 1393 г.: прикаснуся, пра- " дающимъ и под., и ряду памятников более поздних. Косвенные указания на аканье извлекаются и из «духовных» московских великих князей, в которых собственные имена, не имевшие опоры в церковнославянской традиции, обнаруживают или колебание о - а, или о против этимологии; ср.: Брошсвую (назв, деревни) в духовной Ивана Калиты, но Бришевая в духовных вел. кн. Ивана Ивановича, Дмитрия Донского и Василия Дмитриевича; Шагатью (тв. ед.) и рядом Шаготью во второй духовной Дмитрия Донского.

Столкновение аканья с севернорусским оканьем позже отражается в многочисленных памятниках частыми гиперизмами вроде: «князь велики прикозал»; «и выб, государи, пожаловали, поко- зали милость» (Накази, речи, в списке князя Андрея Иоанн. Старицкого, писанн. в 1537 г.).

Одновременно с аканьем, как переходом о в а, ив говорах и в памятниках выступает переход неударяемых е, ѣ, я в и: уповайте вм. уповаете, имати вм. имате, радости вашия вм. вашея (Сийск. ев.), послушайте вм. послушаете, бесѣдуить вм. бесѣдуеть, всия земля (род. ед.) вм. всея, и под. (Паремейник 1378 г.).

В говорах представлено еще яканье - возможный переход этих же гласных в том же положении в а после мягкого согласного, в некоторых говорах полный, в других (таких большинство) - в зависимости от характера последующих звуковг.

Несомненно, что в некоторых русских говорах распределение рефлексов гласных звуков, переходящих в и и я (а со смягчением предшествующего согласного), зависело от характера последующего гласного.

В частности, для хронологии явления важны показания обоянского говора, в котором, например, как заметил Л. Л. Васильев, Изв. Отд. русск. яз. и слов., том II (1904 г.), * 1

1 Подробно см. П. С. Кузнецов, Русская диалектология. М., 1951, стр. 112 -114.

кн. I, различно влияют на гласный предшествующего слога подударное о из общеславянского о и о из общеслав. ъ: сялд, кря- стовый, мяст-6в; но тилдк («телек»), силбм (тв. пад.1-др.-русск. селъмь, и под.х. Это заставляет думать, что особенности аканья - иканья в данном говоре сложились до того, как ъ перешло bob закрытом слоге.

Якающие говоры в истории литературного языка заметной роли не сыграли, хотя отражения яканья в письменности (напр., в грамотах) относительно нередки. И иканье и аканье в южно- русских говорах представлены значительно различающимися тирами, но московской письменности, отражающей говор с последовательным иканьем в слоге, непосредственно предшествующем ударению, и эти вариации, вообще говоря, чужды. Что касается различия в характере неударяемого е, отмечаемого (Д. Ушаков) еще для начала двадцатого века в качестве приметы двух поколений (старшее произносило еи, т. е. как закрытое е, близкое к и, младшее - чистое и), то этот факт можно толковать как свидетельство, что московское е в таком положении вполне в звук и перешло только в самое последнее время и что и памятников передает в подобных случаях только акустическое впечатление писцов. Меньше имело бы за себя предположение длительного влияния графики.

Проникновение аканья в письменность, несмотря на традиционность этимологического правописания, сказалось в том, что в дальнейшем установились некоторые неэтимологические написания (главным образом в словах этимологически изолированных и заимствованных):

Барсук - вм. др.-р. борсукъ; ср. пол. borsuk, укр. борсук из тюркск. barsuk.

Бразды «возжи» (ср. бразды правления, выражение, бывшее в употреблении в царской России в торжественном языке и сделавшееся ироническим уже в средине XIX в.); ст.-сл. бръзда, в Погод. Прол. XIV в.: брозды в уста вложеще. Еще Ломоносов пишет (о коне Елисаветы): Крутит главой, звучит броздами, И топчет бурными ногами, Прекрасной всадницей гордясь (Ода 27 авг. 1750 г.). У В. Петрова (К вел. государыне): Сколь твой ни жарок конь, послушен будь брозде.

У Державина колебание: Чтоб конь... бурно брозды опенял (Изобр. Фел.); Со брозд кровава пена (Колеси.) и Где пламенны меж туч бразды (Конч. Орл.). Бразды держащие в руках (Кол.).

Возможно - забота вм. «зобота» к глаголу зобать «клевать» .

Завтрак - вм. др.-русск. заутрок из заутръкъ; ср. др.-пол. zajutrek, род. zajutrka (-е- в польском из ъ).

Заря; ср.: зорю, укр. зоря, пол. zorza и под.

Кавычки вм. ковычки (изредка пишут и так); ср. заковика.

Калач, при колач; ср. сев.-русск. колач и параллельные факты в других славянских языках. Родственно со словом коло «круг» (ср. колесо).

Каракатица - вм. корокатица (корень корок; ср. болг. крака «ноги»). Корокатица было рекомендовано как правильная форма Г ротом.

На карачках и на корачках-, ср. серб, корак «шаг».

Карман; ср. др.-пол. korman - род верхней одежды, из тюрк, karman.

Касатка вм. косатка-, ср. коса.

Качан, при кочан, ср. кочень, др.-русск. кочанъ «membrum virile», серб, кочаьь и под.

Крапива, при кропива-, ср. укр. кропива. И то и другое из «коприва» (ст.-сл. коприва, болг. коприва и т. д.).

Лапта; ср. чеш. lopta, хорв. lopta.

Лапша; ср. укр. локиіа, русск. диал. локша и лохіиа из тюрк, laksa.

Махровый вм. «мохровый» (ср. махры «бахрома, лохмотья по краям одежды», махорка «курительный табак низшего сорта»). Корень слова находится в родстве с мохна «пучок, клок, кисть» и мохнатый и, предположительно, - с мох.

Палаты вм. полаты\ ср. ст.-сл. полата, вероятно, из лат. мн. ч. palatia. Возможно, что с этим словом в родстве и палач1.

Паром, при пором, укр. порон, др.-р. поромъ\ как указывают чешек, pram, пол. prom,-форма с полногласием.

Работа вм. робота-, ср. сев.-русск. робота, укр. робота и под.

Ракита вм. рокита (из древнейшего *orkyta с циркумфлексо- вым or: укр. рокита, чешек, rokyta).

Расти вм. рости\ ср. вырос, рост и под.

Славяне вм. словяне-, др.-русск. словѣнег.

Стакан из дъетъканъ-, ср. достоканъ (Дух. в. кн. Ивана Ивановича); пять достоканцевъ да рюмка, стеклянные (Дело Ник., № 105), но там же: дюжина стакановъ; четыре чашки да пять стакановъ среднихъ. Сев.-русск. стокан. "

Тараторить; ср. чешек, tratoriti, указывающее на полногласие в русском, т. е. тороторить.

Тарахтеть - укр. торохтіти.

Тароватый, при тороватый-, ср. диал. тброво - «щедро».

Сюда же, вероятно, следует отнести и забота вм. «зобота»; ср.: др.-русск. зоблю, зобати «ем» и диал. сев.-русск. «не зоб- лись обо мне» - не заботься.

В собственных именах: Авдотья, Алена вм. древних Овдотья, Олена\ Вазуза, Масальск вм. древних Возуза, Мосальскъ.

Некоторые слова, заимствованные из тюркских языков, издавна, вероятно, колебались в произношении и писались двояко: баранъ- боранъ, казакъ - козакъ; ср. и камыш при укр. комиш.

К аканью восходит в своих основах (вопреки утверждению Соболевского, Лекции, 4 изд., стр. 83) и диалектное явление замены старинного а под ударением новым о в настоящем времени глаголов: плотит, дорит, содит и под.; ср.: платит, дарит, садит и под. Здесь мы имеем расширенные аналогией отношения типа «нашу» (пишется ношу): носит. В литературном произношении узаконялось (со времени Г рота) «плотит» (еще Буслаев считал его относящимся к «просторечию») и «пасодит» (Шахм.). Все глаголы, в которых мы наблюдаем эту замену, раньше имели ударение на примете и: ср. укр. (диал.) платйть (3 л. ед. ч.), сло- вен. plat! и под., русск. же дарит, садится и т. д., и соответствующие изменения гласного стоят в связи с аналогическим же изменением места старого ударения. Соответствующие факты в севернорусских говорах (окающих), по всей вероятности, как и само новое в них место ударения, занесены из южнорусского наречия. - Вм. старинного а нефонетически о внесено в слово ласковый (ср. укр. ласкавий),- под влиянием суффикса -ов(ый).

В склонении узаконенной в литературном языке считается замена этимологического а аналогическим о только в слове кайма: кдймы (вм. каймы).

Произношение безударного е как и закреплено орфографией в слове свиреп: ст.-слав, и др.-русск. сверѣпъ.

Отражение произношения я как е (далее - и) имеем, напр., в написаниях: ветчина из вядчина «вяленое, копченое мясо», десна из дясна, так в др.-русск. (XIV - XV в.); ср. укр. ясна, пол. dziqslo; под влиянием отношений тесна: вёсны» и под. возникло и дёсны, ресница (раньше писали также неправильно рѣсница; др.-русск. рясница, ст.-сл. рдсьница, пол. rz^sa «сережка у растения»); тетива (ст.-сл. тдтива, укр. тятива, пол. ci^ciwa); ястреб (др.-русск. ястрябъ, Русск. пр. по сп. около 1282 г. и др., пол. jastrzqb).

В отдельных словах е вм. я своим проникновением обязано еще влиянию схожих суффиксов: др.-русск. Вороняжь (Лавр. сп. лет.) - нынешнее Воронеж (ср. суффикс -еж-), колодязь жоло- дезь и колодец (ср. суффикс -ец, род. п. -ц(а) из -ьць, -ьца). Слово заяц (ст.-сл. зэаць, пол. zaj^c), сколько можно судить по укр. заєць - зайця, подвергалось влиянию суффикса -ьць, -ьца в косвенных падежах, может быть, и независимо от перехода я>е. Формы типа «заєць, зайцы» засвидетельствованы: первая - с XV в.-, вторая-с XVI. У Сумарокова, как отметил Чернышев, в басне «Совет боярской» заяц имеет косвенные падежи с сохранением я, в соответствии с диалектным употреблением.

Как результат приравнения к «я>е (и) без ударения-е (ё) под ударением» явились неэтимологические е (ё) в случаях за- пречь, запрёг вм. запрячь, запряг, потрёс вм. потряс (ср. у Пушкина: «кобылку бурую запречь» и рифма - «печь»; у Державина: «Магомета ты потрес», рифма «Росс»)1.

В метель - мятель разница написаний стоит в связи с различием этимологии:, первое связывается с мету, второе - со старинным мяту (ср. мятущаяся душа, сумятица и под.).

Более ста лет назад, в середине XIX столетия, непревзойденный знаток русской народной речи того времени В. И. Даль (1801–1872) писал: «Кто не узнает при первой речи уральского казака по резкой скороговорке его, донца - по особенной примеси южнорусского говора…»

А писатель и журналист Олег Ларин вспоминал: «Было время, когда по говору можно было определить, хотя и приблизительно, откуда человек родом. На столичной Комсомольской площади, куда стекаются пассажиры со всех концов страны, когда-то разливался шумный океан непривычной для московского уха речи. Волжан, владимирцев я узнавал по полному открытому звуку О…, жителей южных областей отличало мягкое, приглушенное Г».

Быть может, по одной-единственной речевой особенности, да еще такой, которая встречается не в одном месте, определить, откуда человек родом, едва ли возможно даже специалисту. А вот по совокупности особенностей, которые наблюдаются в речи человека, пользующегося тем или иным местным говором, сделать это уже проще. В каждой местности, на каждой территории существуют свои говоры. И каждый говор в лексике или в фонетике, в морфологии или в синтаксисе отличается не только от говоров удаленных территорий, но нередко и от говоров соседних мест. В то же время при обязательности различий между разными говорами (при отсутствии различий не было бы и самих говоров) между многими из них есть и черты сходства в тех языковых особенностях, которые относятся к числу местных, диалектных. Естественно, что степень сходства и различий у говоров разных территорий неодинакова. Последнее было давно подмечено как языковедами, так и теми любознательными людьми, которые особенно внимательно относятся к своеобразию русской речи и русского языка. По наличию сходных и различительных особенностей языковеды давно уже объединили все многочисленные говоры русского языка в так называемые наречия. К одному наречию обычно относятся такие говоры, которые, наряду с различными, имеют и много общих, одинаковых диалектных особенностей. В русском языке принято выделять два главных наречия- северное и южное . Нередко их называют также севернорусским и южнорусским .

Севернорусское наречие составляют местные говоры, для которых характерно оканье, Г взрывное, Т твердое в окончаниях глаголов 3-го лица единственного и множественного числа настоящего и будущего времени. Конечно, в каждом из севернорусских говоров имеются и другие диалектные особенности, нередко многочисленные и разнообразные. Но перечисленные оказываются не только общими для них всех, но и наиболее характерными. По оканью, Г взрывному, Т твердому севернорусские говоры заметно выделяются из всех говоров русского языка. К южнорусскому наречию относятся местные говоры, для которых характерно аканье, Г щелевое, Т мягкое в окончаниях глаголов 3-го лица. Понятно, что южнорусские говоры, как и говоры севернорусские, не являются совершенно одинаковыми, имеют различия между собою. Но по указанным особенностям они, объединяясь в одно - южнорусское - наречие, заметно противопоставляются всем севернорусским говорам. Говоры северного наречия распространены в основном на территориях к северу и северо-востоку от Москвы. Их южная граница условно может быть проведена от Ленинграда мимо городов Бежецка (Тверская область), Дмитрова и Загорска (Московская область), Костромы и далее на юго-восток за Волгой. Северная граница южных говоров идет примерно от Смоленска на Калугу, Тулу и Рязань, откуда западнее Пензы уходит на юг.

Между говорами северного и южного наречий распространены так называемые среднерусские говоры. Их среднее, промежуточное положение между говорами северными и южными проявляется не только в географическом положении, но и в присущих им языковых особенностях. Дело в том, что в среднерусских говорах своеобразно сочетаются как некоторые особенности северных говоров, так и некоторые особенности говоров южных. Для многих среднерусских говоров, в частности, характерно аканье (как и для говоров южнорусских). Но ему сопутствует не Г щелевое, как в говорах южного наречия, а Г взрывное - типичная особенность говоров северного наречия. Объясняется такое своеобразие среднерусских говоров особенностями их возникновения. Исторически они образовались в результате взаимодействия тех северных и южных говоров, которые находились на смежных, пограничных территориях. Такое соседство и взаимодействие окающих и акающих говоров имело место прежде всего в центральных районах страны, в частности в Москве, а также к северо-западу и западу, к югу и юго-востоку от нее. Там возникли среднерусские говоры, там в основном они и теперь распространены. Внутри каждого из наречий русского языка между местными говорами тоже есть различия в фонетике, в грамматике, в словарном составе. При этом, как правило, говоры близлежащих территорий более сходны между собою. А говоры территорий, удаленных даже в пределах одного и того же наречия, могут заметно различаться. По степени сходства и различий внутри каждого наречия говоры обычно объединяются в так называемые группы говоров. Так, в частности, в северном наречии выделяются говоры вологодской, костромской, ладожской групп. Кроме того, среди северных говоров особо выделяются говоры онежские, белозерские и некоторые другие. В южном наречии ученые-диалектологи выделяют смоленские, брянские, курско-орловские, рязанские, тульские и некоторые другие группы говоров. В числе среднерусских говоров выделяются такие, например, говоры, как псковские, новгородские, калининские, горьковские и некоторые другие. Говоры каждой группы внутри наречий выделяются по совокупности общих для них словарных, фонетических и грамматических особенностей. В небольшой книжке нет возможности подробно рассмотреть различия между группами говоров. Но несколько примеров таких различий, преимущественно словарного характера, здесь все же следует указать. Так, в частности, в вологодских говорах валек для выколачивания белья при стирке называют словом палка . А в ладожских говорах для этого используется слово палица . Разница в назывании одного и того же предмета здесь вроде бы и небольшая. Но она есть. И проявляется в том, что от одного и того же корня в одних (вологодских) говорах слово образовано с помощью суффикса - я-(пал-к-а), а в других (ладожских) - с помощью суффикса - щ- (пал-иц-а). В тех же вологодских говорах привычно звучит сочетание слов рвать лен. А в соседних, костромских, говорах это словосочетание не употребляется. Костромичи обычно говорят теребить лен. Хотя в том и в другом случае речь идет о дерганье льна (лен не жнут и не косят, а именно дергают, теребят из земли). Жеребенка в возрасте до одного года в вологодских говорах называют селеток (сего лета - «этого года»), а в костромских - сосунок. Если в русском литературном языке корова мычит, то в северных онежских говорах она мукает, а в северных белозерских - мырчит, мыркает. А вот отдельные словарные примеры неполной одинаковости южнорусских говоров. В смоленских говорах ухват обычно называют словом вилки . В говорах курско-орловской группы в этом же значении используется слово емки . А в рязанских говорах ухват чаще называют рогачом . Со значением «сковородник» в смоленских говорах употребляют слово чапела , в рязанских - цапля , а в тульских - чапельник . В значении «прятать» смоленские говоры знают слово ховать , а в брянских говорах для обозначения этого действия употребляют слово хоронить . Жеребенка по второму году смоленцы назовут стригуном , брянцы - другаком , а куряне и орловцы - стригуном . Не во всем сходны между собою и те говоры, которые относятся к числу среднерусских. Объясняется это прежде всего тем, что в разных из них по-разному сочетаются северные и южные черты. Поэтому каждая из уже называвшихся групп среднерусских говоров имеет те или иные особенности, отличающие ее от других среднерусских говоров. Так, в частности, псковские говоры - это говоры акающие. А вот калининские, новгородские, горьковские говоры - преимущественно говоры окающие. В псковских говорах лен тягают , а не дергают и не теребят . Здесь же цыплят называют курчатами , курятами , курёнками . А трехлетнюю лошадь - боронкой (видимо, по слову боронить, так как на молодых лошадях трехлетнего возраста обычно еще не пахали, но уже нередко боронили пашню). Потомственные псковитяне крапиву нередко именуют стрекивой (от глагола стрекаться «жечься, колоться»), клюкву - журавиной , петуха - петуном , брюкву - каливкой , грибы - блицами и т.д. Большое количество своеобразных местных слов отмечают наблюдатели и в твесрких говорах. По сведениям А. Ю. Меркулова, одного из исследователей этих говоров, здесь выявлено одних лишь местных названий кушаний около трехсот. Среди них: наливаха - «лепешка», рыжик - «пряник», топлёнка - «молочная каша», стульчик - «мучной кисель», картофельница - «запеканка из картофеля», болтокиша - «простокваша» и др. Примерами новгородских слов могут быть такие, как бредина - «ива», глажи- «морошка», сдворок - «усадьба, дом с хозяйственными постройками», ухожь - «пастбище», гуща - «ячменная каша», третьяк - «лошадь трех лет», калика - «брюква», моложа - «строевой еловый лес», шелепняк - «мелкий лиственный лес» и др. Различия между группами говоров достаточно ярко проявлялись еще в первой половине нашего столетия. Теперь под воздействием русского литературного языка они заметно утрачиваются. Более устойчиво сохраняются прежде всего те местные особенности русской речи, которыми основные наречия русского языка различаются между собою (например, оканье, Г щелевое, Т мягкое в окончаниях глаголов и некоторые другие).

Венедикт Барашков, книга "А как у вас говорят?"

АКАНЬЕ, один из двух основных типов безударного вокализма русских говоров, противопоставленный оканью; наиболее характерная черта южного наречия и южной части среднерусских говоров, свойственная и литературному языку.

Аканье в узком смысле - неразличение фонем /о/ и /а/ в безударном положении, совпадение их всегда или в части позиций в звуке [а]. Есть 2 основных типа аканья: диссимилятивное и сильное (недиссимилятивное). При сильном аканье (характерном в том числе и для литературного языка) /о/ и /а/ совпадают в 1-м предударном слоге всегда в [а]: совы, травы - сава, савы, саву и трава, травы, траву. При диссимилятивном аканье на месте /о/ и /а/ обычно произносится в 1-м предударном слоге звук [а] или [?] ([ъ]) в зависимости от того, какой гласный под ударением: перед ударным гласным верхнего подъёма произносится гласный нижнего подъёма [а], а перед ударным гласным нижнего подъёма произносится гласный среднего подъёма [?]: савы, саву, травы, траву - с?ва, тр?ва.

На стыке говоров с сильным и диссимилятивным аканьем встречается ассимилятивно-диссимилятивное аканье, при котором перед ударными гласными верхнего и верхнесреднего подъёмов обычно произносится гласный нижнего подъёма [а:] (диссимилятивный принцип), а перед ударными гласными среднего и нижнего подъёмов произносятся гласные тех же подъёмов - [?] перед [ё] и [?], [аъ] перед [а] (ассимилятивный принцип): са:вы, са:ву, тра:вы, тра:ву, к са:в’?, к тра:в’?, са:вωй, тра:вωй, л?пт’ёй, н?сок, са ъ ва, тра ъ ва.

В других безударных слогах, кроме 1-го предударного, /о/ и /а/ обычно совпадают в звуке [?], в конечном слоге — в [?] или [а]: б?рада, н?пахат’, зол?тэ, выд?л? (зол?та, вьд?ла). Реже бывает совпадение их в [а] во всех безударных слогах: барада, напахат’, золата, выдала.

Аканье в широком смысле - неразличение гласных фонем неверхнего подъёма в безударных слогах - включает и типы подобного неразличения после мягких согласных: яканье, иканье, еканье.

Часть лингвистов вслед за А. А. Шахматовым считает более древним типом вокализма оканье. Самым архаичным признаётся вокализм диссимилятивного типа. Наибольшее распространение получила точка зрения Р. И. Аванесова, считающего, что аканье появилось во 2-й половине 12 - 1-й половине 13 века на территории бассейна верхней и средней Оки и междуречья Оки и Сейма, откуда оно позже распространилось на запад, северо-запад и север. Некоторые лингвисты (например, А. Вайян, В. Георгиев, Ф.П. Филин) придерживаются другого мнения и относят возникновение различия между аканьем и оканьем к 7-8 векам.

Лит.: Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л., 1972; Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974; Диалектологический атлас русского языка: Центр европейской части СССР / Под редакцией Р. И. Аванесова, С. В. Бромлей. М., 1986. Вып. 1: Вступительные статьи. Справочные материалы. Фонетика; Русская диалектология/ Под редакцией Л. Л. Касаткина. 2-е изд. М., 1989.

Аканье - эго неразличение гласных неверхнего подъема в безударном слоге. В узком смысле аканьем можно называть произнесение гласного, близкого к [а], на месте, в первом безударном слоге. В широком смысле аканье - это всякого рода качественная редукция русских безударных гласных.

Существуют различные гипотезы происхождения аканья. В некоторых работах указываются очень древние, в том числе праславянские истоки этого явления, в частности, высказывались предположения, что аканье существовало уже в племенном диалекте вятичей. Однако любая теория о раннем развитии аканья позволяет объяснить лишь аканье в узком смысле, т.е. неразличение фонем - , иными словами, неразличение неверхних гласных в позиции после твердого согласного. Если рассматривать аканье в широком смысле, следует связывать его с редукцией безударных гласных, которая возникла не раньше того, как закончилось падение редуцированных.

Уверенность в том, что аканье развилось не раньше падения еров, объясняется двумя причинами. Во-первых, качественная редукция безударных слогов не может сочетаться с сохранением в речи слабых редуцированных фонем - они должны были бы выпасть в первую очередь (ср. последовательность изменения: дорогь [до"рогъ] -» [до"рок] -> [до"рък]). Во-вторых, редукция безударных слогов происходит в условиях развития силового ударения, а замена тонических различий слогов силовыми, экспираторными происходила параллельно с утратой еров в XII-XIII вв.

И действительно, примеры аканья встречаются в памятниках с XIV в. - хотя следует предположить, что это явление начало развиваться несколько раньше, так как в памятниках письменности оно отражается весьма непоследовательно. Древнейшие примеры аканья содержатся в рукописях московского происхождения и указывают на середину XIV в. (ср. в лпуст^вшнн земли, к лк л ты гллголешн , прлдлшцимъ и т.п.).

Определяя время и место появления аканья, нужно, однако, учитывать не только показания памятников, но и данные современных русских говоров, в которых представлены самые разнообразные тины и разновидности аканья. Изоглоссы, связанные с аканьем, делят территорию восточнославянских диалектов на две значительные части. Аканье отсутствует в малороссийском наречии и в северно-великороссийском наречии. Вместе с тем аканье широко распространено в белорусских и южнорусских говорах. В среднерусских говорах аканье, судя по всему, появилось под влиянием южнорусского произношения.

Исследования в области диалектологии показали, что при столкновении диалектных фонетических систем, основанных на оканье и на аканье, более продуктивной системой, т.е. способной к экспансии, оказывается система аканья. Это означает, что оканье раньше было распространено на более широкой территории, а аканье, возможно, имеет ограниченную территорию первоначального возникновения, откуда оно распространилось в область южнорусских, белорусских и среднерусских говоров.

Системное сопоставление различных типов аканья показывает, что наиболее архаичной разновидностью должно считаться так называемое диссимилятивное аканье, при котором произношение в первом предударном слоге зависит от качества ударного гласного . При архаичном типе диссимилятивного аканья реализуется не пятифонемное противопоставление ударных гласных, существующее в современном литературном языке, но семифонемное противопоставление, которое существовало в старорусском языке и включало фонемы ("fe) и («о закрытое»).

При архаичном диссимилятивном аканье гласные ударного и предударного слогов противопоставляются в соответствии с признаком подъема. Если под ударением фонемы, (или возникшие на их месте,), (с вариантом [ы]), т.е. гласные средневерхнего и верхнего подъемов, то в предударном слоге произносится нижний гласный [а]. Ср.: плоды , в году , (на) воде (ко^уЬ), такой (жен.р. дат.п. такой): [плады], [вгаду], [вад’е], [такой]. Если же под ударением находится гласный среднего или нижнего подъема: , то в предударном слоге произносится гласный более высокого подъема по сравнению с [а], т.е. [ъ]. Ср.: сома , полёт , плодом (пдодъмь): [съма], [пъл’от], [плъдом].

Сравнение изоглосс современного диссимилятивного и других типов аканья показывает, что первоначальной областью распространения этой инновации были юго-восточные древнерусские говоры, диалекты, распространенные на территории южнее Оки. Отсюда аканье распространилось на запад, в область белорусского наречия, и на север, в область среднерусских говоров.

Помимо аканья в узком смысле, т.е. редукции безударных гласных в позиции после твердого согласного, в говорах развивалась нейтрализация гласных фонем и после мягких согласных, хотя, возможно, этот процесс проходил медленнее. В соответствии с типом произношения в русских диалектах различают несколько типов такой нейтрализации: яканье (диссимилятивное и недиссимилятивное), еканье, иканье (ср. село : [с’ало], [с’ело], [с’ило]). Яканье достаточно широко распространилось в русских говорах, но в литературном языке произносительной нормой могло быть только еканье или иканье.

Основной предпосылкой развития аканья следует считать движение фонетической системы к консонантному типу и, соответственно, сокращение числа гласных фонем. В современном русском языке под ударением различаются пять гласных фонем: , а в безударном положение фонемы неверхнего подъема нейтрализуются в одном позиционном варианте, который может быть определен термином «слабая фонема». То есть в безударном положении наблюдается своеобразная конвергенция фонем (термин «конвергенция» употреблен здесь условно, так как в ударном положении противопоставление сохраняется). Таким образом, в безударном положении + + + = . В литературном языке слабая фонема реализуется в различных вариантах в зависимости от предшествующего согласного и места ударения: [а ъ ], [и 3 ], [ъ], ([ь]).

Следовательно, в безударном положении фактически сохраняется противопоставление лишь трех гласных фонем: , . Однако тенденцией литературного языка является и дальнейшая конвергенция, связанная с нейтрализацией в безударном положении фонемы: леса - лиса : [л’и э са] - [л’иса] -» [л’и э са] - [л’и э са]. В этом случае противопоставление может быть сведено в перспективе к противопоставлению - . Пока такого сокращения, конечно, еще не произошло, ср. в позиции после твердого: домовой - дымовой : [дъма ъ вои] - [дыма ъ вои].

Непосредственной причиной развития аканья стало развитие динамического (силового) словесного ударения, приведшее к редукции безударных гласных и к резкому противопоставлению ударных и безударных слогов. Если в древнерусском языке выступали под ударением и без ударения одни и те же гласные, то в XIV-XVII вв. развивается противопоставление ударного и безударного вокализма. В раннем древнерусском языке ударение было музыкальным, и слоги различались высотой тона. При динамическом ударении слоги стали различаться силой выдоха и напряженностью артикуляции. Безударные слоги стали произноситься более коротко и с меньшим усилием, с ослаблением артикуляции, что и привело к сокращению (г/) и к качественному изменению (е, о, а) безударных гласных.

Точное время и место появления аканья в узком смысле остается дискуссионным вопросом, поскольку не ясно, каков конкретный механизм его первоначального возникновения. Дискуссии по этому поводу продолжаются до сих пор, и объяснения предлагаются самые разные. Существует гипотеза о связи аканья с изменением количественных характеристик гласных в зависимости от ударения, о связи редукции неверхних гласных с долготой или краткостью гласных различного подъема. Наблюдения показывают, что верхние гласные - более краткие по сравнению со средними и нижними. Это новые долгота и краткость, не связанные с праславянским количественным признаком. Подробный анализ этих характеристик позволяет подвергнуть сомнению утверждение о древности диссимилятивного аканья. Сокращение всех безударных гласных кроме самых кратких (верхних) вело к одинаковым результатам во всех позициях. Отсюда следует, что недиссимилятивное аканье является более древним.

Существует точка зрения, что аканье возникло в южнорусских говорах под влиянием субстратного языка (одного из угро- финских диалектов). Гипотеза о субстратном механизме аканья основана на территориальной близости южнорусских диалектов к говорам мордовской подгруппы языков. Факты, близкие к явлению аканья, выявлены учеными в вокализме мокшанского языка. Вместе с тем известно, что часть территории Рязанской и смежных областей занимал в древности финноязычный этнос «мещера», который был ассимилирован славянами. Возможно, субстратное влияние мещерского диалекта послужило толчком к реализации системных закономерностей, рассмотренных выше. Однако гипотеза о субстратном происхождении аканья недостаточно аргументирована и не находит поддержки в современном научном сообществе.

Более стремительное сокращение безударного вокализма по сравнению с ударным объясняется особой судьбой фонем, . Особый звук «о закрытое» - [б] - появлялся у восточных славян на месте гласного [о] в результате развития праславянских интонационных противопоставлений: гласный [о], звук по происхождению краткий, начинал в ряде форм произноситься с восходящей интонацией, с так называемым новоакутовым ударением. При этом [о] удлинялся и становился более закрытым, напряженным, а после утраты интонационных различий, в XIII-XV вв., сделался особой фонемой - 1 . Утрата фонемы происходила вместе с утратой ятя и была связана с тем, что дифференциальный признак напряженности перестал быть дифференциальным .

В истории важно то, что эта фонема противопоставлялась только в ударных словах. Следовательно, в XIII в. в русском языке впервые возникло противопоставление ударного и безударного вокализма, и такое противопоставление стало продуктивным для всей системы. Оно отразилось на судьбе "Ь: эта фонема исчезала прежде всего именно в безударных слогах, тем самым в XIV-XV вв. в среднерусских говорах возникла ситуация, когда в ударном положении фонемы, выделялись, а в позиции без ударения уже нет. Таким образом, нейтрализация безударных гласных неверхнего подъема протекала в виде нескольких параллельных процессов: развития аканья, утраты ятя и «о закрытого».

В позиции после мягкого согласного аканье (яканье) и утрата безударного ятя представляют собой единый фонетический процесс. Нейтрализация - была первым этапом нейтрализации неверхних гласных в безударной позиции после мягкого согласного. Начиная с XVI в. под действием той же тенденции происходило совпадение [е] ([ё] + [с]) - [а], на основе чего сформировались различные виды диалектного произношения - так называемого «яканья».

В современных севернорусских говорах удерживается окающее произношение, и такая черта долгое время сохранялась в речи жителей Москвы, где аканье первоначально характеризовало речь социальных низов, а широкое распространение получило лишь в XVII в. Характерное для литературного языка «иканье», т.е. произношение после мягких согласных безударного гласного, близкого к [и], возникло не раньше XVIII в. Еще в начале XIX в. орфоэпической нормой русского литературного языка было аканье в узком смысле ([а = а ъ ] после твердого) и еканье, т.е. произношение [е] после мягкого согласного.

Контрольные вопросы

• 1. Как понимается термин «аканье» в узком и в широком смысле?
• 2. Чем подтверждается гипотеза о том, что аканье развилось ие раньше падения редуцированных?
• 3. Каково время наиболее ранней фиксации аканья в памятниках письменности? Приведите примеры.
• 4. Каково произношение предударных гласных при архаичном диссимилятивном аканье?
• 5. В каких современных восточнославянских говорах и языках распространено аканье?
• 6. Какова предполагаемая область первоначального появления аканья?
• 7. Лайте характеристику следующих типов произношения: яканье, еканье, иканье.
• 8. Каким образом происходит нейтрализация безударных гласных фонем в русском языке?
• 9. Что является непосредственной причиной акающего произношения в современном русском языке?
• 10. Каков непосредственный механизм развития аканья? Каковы альтернативные гипотезы о древности того или иного типа аканья?
• 11. Каким образом мог повлиять на развития аканья язык-субстрат?
• 12. Как история фонемы связана с развитием аканья?
• 13. Каким образом утрата фонемы т к в безударном положении соотносится с развитием яканья?
• 14. Как изменялась орфоэпическая норма, связанная с аканьем, в русском литературном языке?

• Существуют, однако, гипотезы и о вторичности диссимилятивного аканья.
• Подробнее см. параграф 2.1.
• Об утрате этого дифференциального признака см. параграф 6.3.

Аканье в широком смысле - это неразличение гласных фонем неверхнего подъема в безударных слогах, в узком смысле - неразличение /о/ и /а/ в безударном положении после твердых согласных при совпадении их в части позиций в звуке [а].

Есть два основных типа аканья: диссимилятивное и сильное (недиссимилятивное). Диссимилятивное аканье распространено в западной части Южного наречия и в Чухломском акающем острове Костромской области. Большинство остальных акающих говоров, как и литературный язык, характеризуются сильным аканьем.

При сильном аканье /о/ и /а/ совпадают в первом предударном слоге всегда в [а] (точнее в [а], в ином обозначении [аэ] или [аъ], т.е. в звуке несколько более закрытом, чем ударный [а]): с[о]вы, тр[а]вы - с[а]ва, с[а]вы, с[а]ву и тр[а]ва, тр[з]вы, тр[з]ву.

При диссимилятивном аканье на месте /о/ и /а/ произносится в первом предударном слоге звук [а] или [э] в зависимости от того, какой гласный под ударением. Принцип диссимиляции заключается в том, что перед ударным гласным нижнего подъема не может быть гласный того же подъема: перед ударным [а] произносится гласный среднего подъема [э] (иначе говоря, если под ударением [а], то в предударном слоге не-[а]), а перед ударным гласным верхнего подъема произносится гласный нижнего подъема [а]: с[а]вы, с[а]#у, тр[а]вы, тр[а]ву - с[э]ва, тр[эва.

Карта 1. Оканье и аканье

В зависимости от того, [а] или [э] произносится перед ударными гласными звуками, выступающими на месте фонем верхнесреднего подъема /Ь/ и /со/ и среднего подъема /е/ и /о/, выделяются три типа диссимилятивного аканья. Первый тип называется жиздринским, или белорусским, и характеризуется произношением [а] перед всеми гласными верхне-среднего и среднего подъемов: к с[а]в1>, к mp[a]et, с[з]всдй, тр[авсой, л[з]мтёй, л[а]л-тёй, н[а]сбк, пл[а]тдк. Второй тип называется архаическим, или обоянским, и характеризуется произношением Да] перед гласными верхне-среднего подъема: к c[a]ei, к mp[a]ei, с[г]вш, тр[г]всой и произношением [э] перед гласными среднего подъема: л[д]мтёй, л[э]птёй, н[з]сок, пл[з]ток. Третий тип называется прохоровским и характеризуется произношением [э] перед всеми гласными верхне-среднего и среднего подъемов: к ф]вЪ, к тр[э]в%, с[эв(Ьй, тр[д]всой, л[э]мтёй, л[з]птёй, н[э]сдк, пл[з]т6к.

Качество гласного «не-[а]», выступающего в говорах с диссимилятивным аканьем в первом предударном слоге в соответствии с фонемами /а/ и /о/, /со/ может варьировать в разных говорах. Кроме [э] отмечаются в этой позиции гласные типа [э] и [ы]: в[э]да, в[ы]да. Нередко наблюдается лабиализация этого гласного - [э°], [о], [у]: в[з°]да, в[о]да, в[у]да.

Кроме качественного различия по тембру гласных [а] и [э], выступающих в первом предударном слоге в говорах с диссимилятивным аканьем, часто наблюдается и количественное различие между этими гласными по длительности: гласный [а] значительно длительнее [э] в первом предударном слоге и приближается по длительности к гласному ударного слога или даже превышает ее. Ритмическая структура слова (см. § 14) с гласным [э] в первом предударном слоге схематически может быть обозначена как 1-1-3-1, а с гласным [а] в этой позиции как 1-3-3-1.

На всей территории Южного наречия - среди говоров с указанными типами диссимилятивного аканья и среди говоров с сильным аканьем - отмечены говоры с таким типом диссимилятивного аканья, при котором основные различия между гласными звуками, выступающими на месте фонем /а/ и /о/, /со/ в первом предударном слоге, связаны с их длительностью.

Перед гласными верхнего подъема произносится долгий гласный, а перед гласным нижнего подъема - краткий. Качественно же, т.е. по тембру, эти гласные различаются незначительно и относятся к одному и тому же звукотипу [а]. Различия в тембре этих звуков сводятся к тому, что долгий предударный [а] более открытый звук по сравнению с кратким [а], который более точно может быть обозначен как [а] или [аэ] (такой же звук в первом предударном слоге произносится и в литературном языке): в[а]да - в[а:]дь/.

В некоторых говорах с диссимилятивным аканьем в звуке [э] первого предударного слога совпадают не только фонемы /а/ и /о/, /со/, но и /и/: б[ы]к - б[ы]ку, б[о]к - в б[а]ку, но б[э]ка - бока и быка; с[э]рая - сарая и сырая.

Качество гласного первого предударного слога может перед разными ударными гласными обусловливаться не только принципом диссимилятивности, но и принципом ассимилятивности. При а с- симилятивн о-д иссимилятивном аканье перед ударными гласными верхнего и верхне-среднего подъема произносится гласный нижнего подъема [а] (диссимилятивный принцип), а перед ударными гласными среднего и нижнего подъемов произносятся гласные тех же подъемов: [э] перед [ё], [б], [а] перед [а] (ассимилятивный принцип). При этом перед ударными гласными верхнего подъема произносится долгий [а:], а перед [а] - [а] ([а9]): с[а:]вы, с[а:]ву, тр[х]вы, тр[а:]ву, к cei, к mpet, с[а:]всой, тр[а:]всой - л[э]мтёй, л[э]птёй, н[э]сдк, пл[этдк, с[а]ва, тр[а]ва.

Русская диалектология / Под ред. Касаткина Л.Л. - М., 2005 г.